(Москва)
Выяснение взаимосвязи преморбных особенностей
личности и ее болезни является общеметодологической
проблемой медицины и чрезвычайно актуально в наше время.
Попытки такого рода осуществляются в различных областях
практической медицины — кардиологии, гастрологии,
пульмонологии онкологии и т. д. Ведущую роль, по-видимому,
здесь придется сыграть психиатрии, феноменология которой
теснейшим образом связана с особенностями структуры личности,
единством телесного и духовного в человеке. Такое положение
психиатрии в общей системе подразделений практической
медицины оправдывает то «внедрение» психиатрии в самые
различные области соматической патологии, которые все более
становятся «психопатологически понятными». Стало
общеизвестным фактом, что любая болезнь имеет свои
психосоматические коррелянты. Здесь возникает ряд сложных
вопросов «первичности» соматических и психических «знаков»
заболевания, особенно на ранних, то есть преклинических
стадиях расстройств. На основании интерпретации этих «знаков»
можно прогнозировать глубину и качество поломки организма. В
этой связи проблема дифференцирования истинной и маскирующей
последнюю патологии является весьма значимой. Она требует
для своего решения, естественно, не только данных
клинического анализа, но и различных параклинических
исследований. Но и при этом важнейшим вопросом остается
вскрытие внутренней (патогенной) взаимосвязи между
параклиническими (лабораторными) и клиническими данными,
создающими единую картину нарушения психосоматического
баланса.
В аспекте психосоматических взаимоотношений
выяснение «подлинного лица» и «маски» заболевания это, по
сути дела, раскрытие «нормального» психосоматического
статуса: и моментов его деформации в результате заболевания.
Все это обуславливает необходимость такого «среза» структуры
личности, где бы была видна не только патология, но и
анатомия этого строения. Таким образом, речь идет о
пограничной области клиники и «нормы».
На материале клиники невротических и
неврозоподобных состояний (под последними мы рассматриваем
неврозоподобные явления, сопровождающие те или иные
соматические заболевания) попытаемся наметить основные
моменты проблемы психосоматической «нормы» в их связи с теми
или иными психопатологическими феноменами, обнаруживаемыми
на ранних стадиях соматических заболеваний.
Психиатру в соматической клинике приходится
встречаться с двумя видами «маскирования» патологии: 1)
жалобы на то или иное соматическое недомогание маскируют
психическую патологию, 2) невротического (неврозоподобного)
соматического расстройства. Ограничимся рассмотрением
случаев невротических, связанных с психогенной причиной и
неврозоподобных, не связанных с психогенной причиной,
которые могут сопровождать любое соматическое
заболевание,состояний. На ранних стадиях заболевания, если в
первом случае на переднем плане мы имеем то или иное «функциональное
расстройство» (любой системы организма), за которым
скрываются такие психопатологические явления как астения,
фобия, тревога или депрессия (невротического характера), то
есть, соматизированную психопатологию, то во втором случае,
мы как раз наблюдаем обратное: обнаруживаем астению, фобию,
тревогу или депрессию (неврозоподобного характера), а за
этими явлениями то или иное соматическое недомогание. Таким
образом, передние планы клиники на ранних стадиях
заболевания в тех и других случаях «путают» картину истинных
расстройств. Учитывая что не всякое психическое расстройство
маскируется соматической псевдопатологией, точно также не
всякое соматическое заболевание «расцвечено»
психопатологическими феноменами, возникает вопрос, есть
ли общие механизмы, обусловливающие маскировку?
Необходимо отметить всю сложность проблемы «маскирования».
Эту сложность легко продемонстрировать на любом примере «маскирования».
Так, каков механизм кардиофобии, скрывающей истинные
сердечно-сосудистые расстройства? Или, каков механизм «функциональных
расстройств» сердечно-сосудистого генеза, скрывающих
кардиофобию? Проблема усложняется при попытке вскрыть
патогенную связь, например, кардиофобии, маскирующей
обострение мочекаменной болезни, или «функционального
расстройства» дыхательной системы («псевдоастмы»),
маскирующей депрессию. Подчеркнем, что наличие или
отсутствие психотравмирующих обстоятельств далеко не всегда
проявляют картину — имеем ли мы невротическое или
неврозоподобное состояние на ранних стадиях заболевания.
Точно также, обнаружение соматического неблагополучия не
всегда делает понятным «первичность» патологического
расстройства. Здесь сразу же возникает вопрос о
психосоматической «норме». Клиника невротических и
соматогенных неврозсхподобных состояний остро ставит
проблему психосоматической «нормы». Ориентируясь прежде
всего на жалобы больного, с одной стороны, и на характер
соответствующих или не соответствующих им соматических
нарушений, с другой стороны, мы вправе предполагать, что
между данными объективного исследования (клиники и
параклинических анализов) и жалобами (то есть, субъективными
данными) существует не непосредственная, но кодовая (символическая)
зависимость. Каждая жалоба всегда есть «знак» какого-то
расстройства, но далеко не всегда того, что непосредственно
обозначает, то есть, в каждой жалобе больного патология
выступает в закодированном виде.
Отсюда, проблема психосоматической «нормы»
как преморбида оказывается проблемой личностного «языка». В
этом аспекте психосоматические особенности одного человека
могут весьма отличаться от таковых другого. Это различие и
обнаруживается прежде всего на ранних стадиях заболевания
под видом «маскировки» патологии.
В заключение следует отметить, что вряд ли
правомерно отождествлять личностный преморбид с
характерологическим типам. «Преморбид» — понятие широкое: он
включает в себя и характерологический тип, и
психосоматическую «норму».
