«How can I then return in happy plight,

That am debarr,d the benefit of rest?

When days oppression is not eas,d by night,

But day by night, and night by day oppressd?”
(William Shakespear «The sonnet XXVIII»)

«Психологическая масса есть провизорное существо, которое состоит из гетерогенных элементов, на мгновение соединившихся, точно так же, как клетки организма своим соединением создают новое существо с качествами совсем иными, чем качества отдельных клеток»
(Le Bon)

 

Прежде, чем перейти к рассмотрению типологии криминальной толпы, необходимо выделить ряд предпосылок, характерных для социума, в пределах которого будет верна та или другая, порой, прямо противоположная первой, дефиниция криминальной толпы, как таковой. Действительно, одно дело появление криминальной толпы на тихих улочках благополучного немецкого городка Любек. И, совсем иное дело, появление криминальной толпы во время выборов уездного главы на улицах современных Российских городов. А, криминальная толпа, возникшая на улице Тель-Авива после взрыва камикадзе, не имеет, вроде бы, ничего общего с первыми двумя криминальными толпами. И, тем не менее, во всех трех случаях, криминальная толпа есть криминальная толпа.

Масса людей, объединенных негативными аффектами, такими, как страх, паника, тревога, безысходность, протест, ощущение угрозы жизни, или насилия, аффектами, которые достигают такой степени, что у совершенно разных (по всем параметрам - возрастным, половым, социальным, профессиональным, культурным и т.д.), людей одинаково наступает сужение сознания, вплоть до сомнамбулизма.Сужение сознания, или, другими словами, его помрачение, - единственный фактор, без которого криминальной толпы не будет. Агрессивность, реализующаяся в различных собственно криминальных действиях, в любой криминальной толпе является следствием сужения сознания. Если агрессивные делинквентные действия совершаются группой людей, сознание которых не помрачено аффектом, это действия не криминальной толпы. Такие действия может совершать банда хулиганов, провокаторов, отряд диверсантов и т.д. Экзальтированная толпа, например, футбольных, «музыкальных», религиозных фанатов, так же превращается в криминальную толпу, лишь тогда, когда экзальтация вызывает сужение (помрачение) сознания. Шиллер был не прав. Не «дураками» делает толпа людей. Она превращает их в сомнамбулов.

Заряженная сильным аффектом, криминальная толпа чревата психической эпидемией. Сильный аффект, создавший криминальную толпу, вирулентен. «Заразность» криминальной толпы проявляется в том, что она легко захватывает в свой «круг» всех, кто оказывается рядом. По существу, сопротивляться криминальной толпе невозможно.

Но этим, криминальный вирулентный аффект не ограничивается. Он способен, как вирус, маскироваться до поры до времени, и внезапно появиться там, где и предположить невозможно. (Особенно сейчас, в век глобальной Сети). «Отсроченное» действие криминогенного аффекта, до сих пор имеет лишь одно объяснение, идущее от Лебона и развитого Фрейдом: аффект становится «частью» коллективного бессознательного.

Токсикомании и наркомании в нашей стране за последние 5 лет распространяются по законам психических эпидемий. Следовательно, их «носителями» являются криминальные толпы.

Для того, чтобы всесторонне раскрыть понятие криминальной толпы и подойти к ее типологии, приведем некоторые исторические и концептуальные примеры криминальных толп, вызвавших психические эпидемии.

Вот что писал по поводу психических эпидемий известный русский психиатр В.Х.Кандинский: «Болезни, поражающие сразу множество людей называются повальными или эпидемическими болезнями... Не одни только телесные болезни способны к эпидемическому распространению; болезни души, психические расстройства также нередко принимают эпидемический характер. История человечества, история обществ представляет нам ряд длинный, можно сказать, непрерывный ряд примеров, в которых известные побуждения и стремления, известные чувства и идеи охватывают сразу массу людей и обусловливают, независимо от воли отдельных индивидуумов, тот или другой ряд одинаковых действий. При этом двигающая идея, сама по себе, может быть высокою или нелепою, чувство и стремление могут не выходить из границ физиологических, но могут быть также необычайными и анормальными, совершенно изменяющими прежний, нравственный и умственный характер людей. К таким примерам морального и интеллектуального движения масс, порою принимающего форму резкого душевного расстройства, мы совершенно вправе приложить название «душевные эпидемии». Аналогия с телесными эпидемиями здесь полная... Оспа и чума уносили прежде тысячи и десятки тысяч жертв и опустошали целые страны. Душевные эпидемии не менее губительны. Проходит время невольного душевного расстройства, время коллективного увлечения и страсти, и вернувшиеся к рассудку люди обычно не могут понять своих прошлых ошибок...» (В.Х.Кандинский. «Нервно–психический контагий и душевные эпидемии». В кн.: «Общепонятные психологические этюды»,1881 г).

К психическим эпидемиям Кандинский относит революции и войны, религиозные движения. Он сообщает о массовых походах детей, собирающихся со всей Европы к гробу Господню в Палестину в 1212 году, от 10 до 14 лет. Подобным же было «массовое безумие детей», охватившее многие местности Германии в 1458 году. Но также к психическим эпидемиям автор относит так называемые индуцированные поступки (убийства, самоубийства, крупные кражи, мошенничества и т.д.), которые совершаются как бы в подражание. В этом он, в частности, обвиняет прессу и литературу: «Начиная с Эскироля, (Жан Этьенн Доминик Эскироль - 1772-1840 гг., французский психиатр, один из основоположников научной психиатрии) врачи постоянно указывали на опасность прессы, распространяющей в массе подробные и картинные описания различных преступлений и процессов. Не менее вредны литературные произведения, придающие самоубийцам ореол поэтичности и геройства. Madame Сталь не без основания говорила, что гетевский Вертер вызвал большее число самоубийств в Германии, чем весь прекрасный пол этой страны» (там же).

В момент разгара психических эпидемий, которые пронеслись по нашей стране, автор написал статью и, чтобы не повторяться, отсылаю к ней: «Мы устали преследовать цели..? О психических эпидемиях и некоторых тенденциях в культуре» («Наш современник»,1989 год,№10).

Психические эпидемии известны с древних времен. Греческая мифология закрепила многие из них. Вот, к примеру, упоминаемый выше, миф о трех дочерях тиринфского царя Прэта, которые ушли из родительского дома и бродили по лесистым предгорьям, утверждая, что превратились в коров. Такое несчастье постигло их из-за того, что они презрели статую Геры - богини плодородия и брака. Эти девушки - Лизиппа, Финнойя и Ифианасса сделались вскоре центром психической эпидемии, так как к ним присоединились толпы женщин из Тиринфа и Аргоса. Все они чувствовали (мычали, щипали траву и ходили на четвереньках) себя коровами. Вылечил их некий Меламп - пастух-прорицатель.

Во время распада СССР многое, что происходило с людьми, попадало по социально-психологическим критериям под категорию действия криминальных толп, вызывающих психические эпидемии (См.: «Мы устали преследовать цели...?»). Но один пример приведем, ибо в нем как бы схлестнулись две разных эпидемии - инфекционная и психическая.

1 декабря 1988 года ВОЗ объявил Днем по борьбе со СПИДом, «празднование» которого было подготовлено средствами массовой информации, во многих городах, в том числе в Москве и Ленинграде. Тогда и началась настоящая психическая эпидемия - спидофобия. Как - то сразу масса людей узнала телефоны медицинских учреждений и лабораторий, занимающихся проблемой «СПИД», и «обрывала» их в течение нескольких суток. Все звонившие «срочно» просили проверить их на СПИД. Закончилась эта эпидемия внезапно. Скорее всего, потому, что страну стали потрясать новые катаклизмы и эпидемии. Сейчас ко многому у нас выработался стойкий иммунитет, в том числе и к некоторым психическим эпидемиям.

Многие пытались объяснить возникновение психических эпидемий. Мы уже говорили о взглядах гелиобиолога А.Л.Чижевского. Поэт Андрей Вознесенский тоже имеет свою гипотезу «повальных болезней» для России. В поэме «Авось» он пишет:

«Бьют двенадцать годов, как часов,

Над моей терпеливой нацией.

Есть апостольское число.

Для России оно двенадцать,

И еще, и еще двенадцать.»

В интервью «Комсомольской правде» (от 31 декабря 1988 года) он говорит: «Историкам, философам, социальным психологам предстоит еще обдумать эти совпадения и поведать их смысл не суетным сенсационным языком, а языком мудрости. Мне думается, что здесь происходит совпадение вектора Проведения с вектором человеческой воли, когда людская воля влияет на исторический процесс - порой на беду, разрушающе, порой творчески». Действительно, если начать отсчет от 1905 года, к примеру: 1917,1929,1941,1953,1965,1977,1989,..Но мы здесь можем попасть под гипноз цифр и дат... Поэтому, остановимся. Но, социальному психологу нужно иметь в виду самые невероятные комбинации причин, когда речь касается такого «предмета», как психическая эпидемия.

Мы отсылаем читателя к интересной статье, в которой также анализируются причины психических эпидемий. Она называется: «Фактор, способствующий возникновению и распространению психозов» («Русско-немецкий медицинский журнал». Берлин, 1928.№8, т.4, стр.431-452).

Эпидемии не только мертвых оставляют после себя. Они изменяют и переживших эпидемию. Вырабатывается иммунитет. Понятно, к инфекционным заболеваниям - это всегда хорошо. Иммунитет против психического воздействия это всегда деформация характера, социопатия (черствость, эмоциональная тупость, интеллектуальное снижение, извращение чувства опасности, склонность к аутизации, то есть, уходу в себя, или в запой, или в наркоманию, появление девиантности и деликвентности в поведении и образе жизни). Человек должен быть эмоционально отзывчивым, коммуникабельным, способным к сочувствию и сопереживанию. После перенесенной психической эпидемии все это исчезает. Люди на веки становятся другими. То есть то, что пережили родители во время «психической чумы» будет передаваться вновь и вновь в поколениях (в виде непонятных страхов, фобий, навязчивых мыслей, комплексов неполноценности и прочих «Habitus»). Начинает отягощаться генофонд фамилии, ее «карма». О последствиях психических эпидемий тоже должны думать социальные психологи. С конца ХУ1 до второй половины ХУ111 веков, в течение почти четырех столетий во всех странах Европы пылали костры, сжигающие ведьм. Это – сама долгая психическая эпидемия – «ведьмы», в разгаре которой была Варфоломеевская ночь, (документальная книга о «процессах над ведьмами» написана монахами-иезуитами Я.Шпрингер и Г.Инститорис). Думается, что «пепел ведьм» до сих пор жжет сердца европейцев. Не будем здесь развивать эту мысль. Она – очевидна.

Но вернемся к психическим эпидемиям как симптому всякого «смутного времени», или - социальных катаклизмов. Контингент, которым овладевает психическая эпидемия (будь то эмоционально заряженная идея или напряженный аффект), чаще всего толпа, как нечто целое, единое, тотальное. Правда, бывают эпидемические вспышки, когда «зараженные» не объединяются в толпы. К примеру, в конце прошлого века в ряде деревень Нечерноземья пронеслись психические эпидемии икоты: икали по одиночке, иногда семьями. В одной семье икали, например, дети, в другой - взрослые. Были при этом случаи, что икать начинали домашние животные (кошки, собаки). Икать начинали внезапно и также внезапно прекращали. Икали сутками, в том числе и во сне. Вспышка затухала, потом, спустя месяц - два, возобновлялась. Врачи и местные знахари ничего поделать не могли (см.Ю.Каннабих. История психиатрии. Медгиз.,б/г, с.25)

Психическая эпидемия, охватившая толпу, превращает ее в криминальную. Как правило, Хотя, история знает и случаи, когда «охваченные энтузиазмом» совершали подвиги созидания, были в состоянии эйфории или экзальтации. Но обычно криминальная толпа - это спонтанно возникающий бессмысленный бунт, агрессивно настроенных людей с помраченным аффектом сознанием. Аффект, помрачающий сознание толпы, - злость, ярость, отчаяние, страх, дисфория - есть конгломерат различных негативных эмоций, достигающих предельной степени напряжения и поэтому готовых к разрешению серией разрушительных действий. Криминальная толпа - это состояние группового острого безумия, находящего выход лишь в слепом уничтожении всего и вся. Этот аффект всегда является психологическим ядром криминальной толпы. Паника, которая часто сопровождает ее действия, - начальная стадия разрешения аффекта, слепые поиски отводных каналов для перенапряженных эмоций. Здесь к месту процитировать русского психиатра и культуролога Н.Н.Баженова, который в начале века писал: «Состояние социальное аналогично состоянию гипнотическому. Иметь только внушенные извне мысли и эмоции и думать, что они спонтанны - вот иллюзия общая для человека в сомнабулизме и для человека в обществе» («Габриэль Тард». – В кн.: Вопросы философии и психологии. 1905 г.,т.78, стр.233) Таким образом, Баженов четко назвал механизмы (одни из многих) возникновения криминальной толпы в результате психической эпидемии. А именно: гипноз и суггестию.(внушение).

Мы подошли к психологическим механизмам, определяющим генезис и функционирование криминальной толпы. Но вначале обратимся к нашей истории, к прошлому, хотя наша действительность может дать их целую дюжину, хоть ежемесячно.

В сентябре 1771 г. В Москве разразилась чума. Было голодно, Господствовал полицейский произвол. 10 сентября в различных районах Москвы и окрестностях стали собираться толпы разъяренных людей, вооруженных, чем попало: топорами, кольями, камнями, вилами, ружьями и цепями. И, словно сговорившись, двинулись по направлению к Кремлю, круша все на своем пути, подминая под себя, затаптывая случайно попадавшихся на пути людей, не щадя ни старого, ни малого, ни женщину, ни убогого. Бунтовщики убили архиепископа Амвросия и пытались ворваться в Кремль. Никаких лозунгов, кроме разрушения, эти толпы с собой не несли. «Чумной бунт» - так были названы эти 2-3 дня - вошел в нашу историю (еще пример сочетания инфекционной и психической эпидемии). А через два года произошла Крестьянская война под руководством Е.И.Пугачева (1773-1775)

Почти десять лет - с 1834 по 1844 гг. на севере, в Приуралье и Поволжье проходили картофельные бунты, вызванные насильственным введением посадки картофеля. В совокупности своей они, может быть, и являлись антикрепостническим движением удельных и государственных крестьян, эти настроения были характерны тогда для всех слоев населения (выразителями их, как известно, стали петрашевцы) но каждый в отдельности бунт, кроме разрушения, ничего с собой не нес. Приведем достоверную запись петрашевца Р.А.Черносвитова одного из эпизодов картофельных бунтов, к которому он имел самое непосредственное отношение. Записи сделаны в Петропавловской крепости, куда он был заключен по делу о петрашевцах.

Записка Р.А.Черносвитова о бунте (Черносвитов Рафаил Александрович(1810-1859), на военной службе с 1826 – 1832. Служил исправником и участвовал в подавлении волнений пермских крестьян в 1841-1842 гг. Организовал Сибирскую золотопромышленную кампанию и судоходство на Байкале. Посещал Петрашевские «пятницы» в конце 1848 г. Общался с Достоевским, который его высоко ценил, как оратора. Предлагал Петрашевскому свои миллионы и план организации новой «болотниковской войны» на Урале и в Сибири. Дружил с генерал-губернатором Восточной Сибири Н.Н.Муравьевым-Амурским, был его эмиссаром у петрашевцев. Муравьев хотел воспользоваться петрашевским умонастроением в столице и антикрепостническими волнениями в народе для достижения своей цели - отделения Урала и Сибири от империи. Черносвитов составил проект Айгунского Договора с Китаем, который подписал Н.Н.Муравьев, получив за это добавку к фамилии «Амурский».Черносвитову также принадлежит первый проект Байкало-Амурской магистрали (БАМа). Был арестован в Томской губернии, доставлен в Петропавловскую крепость, откуда переведен в крепость Кексгольм, где отсидел : лет .В 1854 году освобожден «под наблюдение».Участвуя в польской кампании 1830-1831гг., Р.А.Черносвитов был тяжело ранен ядром и потерял правую ногу. Выписавшись из госпиталя инвалидом, он сам смастирил себе протез, изобретение опубликовал в журнале «Инвалид» и получил на него патент. В Ирбите, куда он был направлен исправником, он собрал отряд из таких же как он инвалидов, числом до 100 человек. Вот с этим отрядом он и усмирял тысячные толпы картофельных бунтарей. Подробнее о Р.А.Черносвитове читай: М.Черносвитова. «Мы и петрашевцы» «Московский литератор»,№№26,27.1990 г.Она же: «Узник Кексгольмской крепости».-«Красная Звезда»,№20,1991)

В 1838 году комитет раненых определил меня на службу исправником в Ирбит Пермской губернии; я приехал туда в октябре 1840 года. Весной 1841 года в соседнем Камышловском уезде этой же губернии возникли беспорядки; пока местное начальство собралось - зараза разлилась из Камышлова в Щадринск и Ирбит. Я был в противоположной стороне уезда, когда мне дали знать о беспорядках; прискакав на место сборища, я нашел окружного начальника - без чувств, избитого постронками его экипажа; присутствие мое прекратило это буйство, и доверие, какое заслужил я у народа, а может быть и страх строгости моей, успокоило толпу, но не разрядило, со всех сторон прибывал народ, я, в свою очередь, посажен был под караул, но действовал и оттуда так, что дальнейшие буйства прекратились, дня через два пришел отряд, и толпу, как водится, пересекли.

Весною 1842 года вспыхнули беспорядки в Оренбургской губернии, в уезде Челябинском, на границе Щадринского происходили буйства в продолжении 6 недель, в народе и у меня в уезде начали носиться толки, а также и в соседних уездах нашей и Тобольской губерний, и наконец начались в Щадринском уезде сборища и буйства...

По собранным сведениям оказалось, что большая часть бунтовщиков направилась к селу Верхтеченскому, куда и я отправился, получая постоянно донесения весьма неутешительные... Мешкать было нельзя, и я пошел на Верхтечь...

18 число, в трех верстах от Верхтечи меня встретила толпа с винтовками, более 1000 человек; пока шли разговоры, через реку Бабазык, где мост бунтовщики разобрали, толпа прибывала, и с боков обходили и объезжали нас особые колонны; дерзости и ругательствам не было границ, выстрел из винтовки, направленный в окружного начальника, или в меня, не знаю, служил сигналом: два выстрела из пушки немного подействовали, но батальонный огонь разогнал толпу. При известии о поражении все, собравшиеся в селе Верхтеченском разъехались по своим местам, и в это же самое время генерал Обручев с 8, кажется, орудиями усмирил беспорядки в Оренбургской губернии.

В этой сдержанной по тону записке Р.А.Черносвитова хорошо раскрывается сложность ситуации «бунта», классического, добавим, образца криминальной толпы, охваченной психической эпидемией.

Криминальная толпа, будь она из десятка тысяч человек (история подобные толпы знает не мало, хотя бы те же дети, идущие со всех городов Европы в Палестину в 1212 году), порой не известно, для чего собирается, не известно, куда идет (часто просто к «центру»: к Кремлю, Белому Дому, Останкинской башне, Бастилии и т.п.), не известно, для чего убивает, для чего себя дает убивать, разрушает все, что попадается на пути. Морально криминальная толпа беспомощна, и поэтому ее легко разогнать горсткой вооруженных людей. Тот, кто хорошо знает животный мир, знает и то, что бешенство может охватить и наших братьев меньших. Для того, например, чтобы остановить табун коней, несущихся в пропасть, необходимо быстро распознать «свихнувшуюся» лошадь и отстрелить ее, чтобы спасти остальных.

Сознание криминальной толпы помрачено аффектом (как сомнамбулы, по Баженову), и поэтому действия ее слепы и хаотичны. У криминальной толпы нет никакой иной цели, как найти выход для нестерпимо напряженного аффекта, а когда пары спущены или пламя аффекта сбито, остается одно, что продолжает удерживать людей в толпе, - страх; без «дерзости» и спеси криминальная толпа беспомощна.

Автор длительное время изучал психологию и психопатологию ажитированной толпы («казарменные» бунты военнослужащих, то есть, задолго до того, как наш лексикон обогатился словом «дедовщина», бунты рабочих в отдаленных и изолированных экспедициях). В конце 90-х серьезно занимались вспышками групповой агрессии в исправительно-трудовых учреждениях (ИТУ), во время спортивных и зрелищных мероприятий на стадионах. Социально-психологические наблюдения мы обобщили и опубликовали в научных статьях (см. библиографию). Ниже приведем лишь некоторые наблюдения и выводы, которые непосредственно относятся к нашей теме.

Основные термины, в которых можно описать криминальную толпу: ажитированность - внезапно возникающее сильное беспорядочное двигательное беспокойство или даже возбуждение, часто сопровождаемое речевым возбуждением (выкрики, угрозы, лозунги, оскорбления, нецензурная брань, копролалия, плевки, свист, хрюканье, улюлюканье и т.д.) Разрушительные действия по принципу «круши все, что попадает под руку»; длительность - от нескольких минут до 3 суток (без сна и отдыха). Прекратиться все может внезапно, сменившись вялостью, подавленностью, апатией или «скулящим страхом», иногда - амнезией (беспамятством).

Так, в одной геологической экспедиции, работавшей в Аяно-Майском районе вдали от населенных пунктов, после нескольких дней изнурительного перехода, сопровождаемого бесчисленными укусами мошкары, у большой группы геологов возникло состояние ажитации, в которое затем включились почти все, кроме проводника, местного жителя якута, и фельдшера, 20-летней девушки, только что поступившей на работу по окончании медицинского училища. Ажитация длилась около 5 часов: с 12 дня до 17. За это время двое погибли, пятеро получили тяжелые ранения, трое из них нанесли себе увечья сами, ножами и топорами, почти все остальные получили в той или иной степени различные повреждения, в частности, и оттого, что кусали друг друга. Все имущество экспедиции: палатки, переносные лодки, аппаратура, кухонные принадлежности, оружие, инструменты было уничтожено, разбросаны банки и пакеты с продуктами.

«Все это происходило, как в кино», - вспоминает фельдшер, «как во сне или пьяню», - подтверждает проводник. Они были разделены буйствующей толпой и наблюдали ее из разных точек. Никто из бесновавшихся не обращал на них ни малейшего внимания, хотя спрятаться им было негде. Вероятно, что сознание буйствующих было сужено, и девушка, и проводник просто в поле зрения их не входили.

Успокаивались постепенно, в течение получаса, крик и ругань сменились стонами, всхлипываниями, причитаниями. Полностью очнувшись, никак не могли понять, что произошло. Никто ничего не помнил. Средний возраст геологов 35 лет, треть отряда составляли женщины. Все, за исключением фельдшера, имели стаж полевых работ свыше 10 лет, алкоголь не принимали.

Импульсивный поступок и растерянность перед его нелепостью, чреватые преступлением, по принципу «со мной все кончено, теперь, хоть трава не расти!»

Из наблюдений: трое солдат первого года службы пошли в караул, получив автоматы и комплект патронов. Один из них, находясь на посту, внезапно открыл огонь по подходившим проверяющим, скосив их очередью. Быстро снял с убитых оружие и побежал «хвастаться» к двум другим, стоявшим на своих постах. Всех троих охватило состояние ликования и свободы. Ночью напали на охрану склада с оружием, убили ее, захватили автомобиль, несколько ящиков с патронами, несколько автоматов и направились в свою казарму. Там, убив младшего офицера прикладом, взахлеб стали рассказывать другим военнослужащим о своих «подвигах» и призывать всех «подаваться в партизаны». Так, образовалась группа из 11-ти человек, которая на двух автомобилях выехала из части. В осеннее время пять дней скрывались в лесу, по ночам в деревнях воровали съестное. Спали мало. Энтузиазм угасал вместе с силами. На шестой день. Вечером, всей гурьбой вошли, волоча за собой автоматы, в один из домов и попросили поесть. Наевшись картошки с хлебом и молоком, упали на пол и крепко уснули. Аресту не сопротивлялись. Ни один патрон израсходован не был.

Молчаливая агрессия -- состояние угрюмого напряжения, по неясным каналам распространяющееся от одного человека к другому и овладевающее группой мгновенно. За короткое время этим состоянием могут быть охвачены десятки и сотни людей. Молчаливая агрессия базируется на депрессивном аффекте и разрешается серией разрушительных акций, убийством, членовредительством. Внешне эти акции могут производить впечатление целенаправленных действий, с исчезновением напряжения наступают растерянность, чувство всеобщего страха перед содеянным. Расстройств памяти не наблюдается, иногда паническое бегство, попытка толпы рассеяться. В одном ИТУ внезапно возникло состояние всеобщего напряжения, охватившего заключенных без всякой причины, двое суток стояла атмосфера тяжелой угрозы, причины которой не были ясны. Воспитатели, служители церкви, командование ИТУ не могли снять это напряжение, все ждали «неминуемого взрыва», хотя, обычный распорядок, в том числе, трудовой, не нарушался.

На третьи сутки перед обедом в одном из цехов без всякого шума был убит инженер, что явилось словно сигналом к агрессивным действиям: в разных концах «зоны» почти одновременно были совершены попытки убийств военнослужащих - работников ИТУ и охраны. Захвачены узлы связи, автомобильный транспорт, частично оружие. Активные действия совершались стремительно, «как по единому плану», молча - ни криков, ни ругани, ни команд, ни лишних слов, только отрывочные - «готов», «осторожно», «марай», «кончено», «дыши тише», «отдыхай» и т.п.

Затем заключенные забаррикадировались в отдельных помещениях, разрушив там оборудование. Около трех суток практически ничего не ели и не спали, затем стали группами «сдаваться». Были единичные попытки самоубийства и членовредительства: один заключенный отрубил себе кисть, двое вскрыли вены, один оторвал себе щипцами нос и ухо. Несколько человек попытались бежать, причем совершали побег на открытой и хорошо простреливаемой местности, то есть, скорее в панике или с целью быть убитыми. Все без исключения признали себя виновными и требовали «немедленного наказания - вышки!»

«Буза» и «кураж» - внезапное, по малейшему поводу или без него, возбуждение толпы, как правило, «на вербальном уровне», то есть, без разрушительных действий, характеризующееся беспорядочным разноголосым криком, руганью, угрозами, бранью, оскорблениями, издаванием различных звуков и шумов: свист, скабрезность и т.п. Для состояния всеобщего возбуждения характерен смешанный аффект, экзальтация, дисфория - все кричат, каждый требует свое, но что, точно и сам не знает, эхэлалия и эхопраксия (повторение слов друг за дружкой одних и тех же, точно также и в отношении жестов). Высказываются какие-то мелкие обиды, наговоры, придирки, заведомо ложные обвинения того, перед кем бузят и куражатся. Это сплошь и рядом наблюдается в местах лишения свободы, среди людей, по тем или иным причинам изолированных, вынужденных определенное время пребывать вместе. Но точно также среди тех, кто считает, что их права и свобода ущемлены (геологические партии, рыболовецкие суда, туристический теплоход, база отдыха, занесенная снегом и множество других случаев, точно также, как повсеместно рабочие коллективы, где задерживают зарплату, обманутые вкладчики и...- предоставляем читателю самому вспомнить примеры из нашей недавней и настоящей действительности. «Бузят» почти всегда по причине неудовлетворения или плохого удовлетворения самых насущных потребностей - в еде, отдыхе, сне, развлечениях, полового чувства и т.п. Но при этом, как правило, ущемлено чувство собственного достоинство или права личности, чувство справедливости.

Кураж - та же буза, только перед конкретным или воображаемым «начальником», чтобы «ему показать», «заставить его себя уважать», «быть и говорить с ним на равных», или просто обратить внимание «начальника» на свою персону. Иногда все же отмечаются случаи разрушений имущества и членовредительство по принципу: «я куражусь, мне плохо! Вот тебе, пусть мне будет хуже! Я откушу себе палец.»

«Панкизм» характеризуется беспорядочным возбуждением толпы, в буквальном смысле самооплевыванием и оплевыванием окружающих, исполнением публично скабрезных действий (не только копролалия, но и случаи копрофагии, обнажения, имитации или совершения публично половых атов). Нередки мелкие разрушительные действия - ломка стульев и битье посуды. Они носят характер вычурности, демонстративности, нарочитой нелепости и совершаются не для кого-то, не с целью привлечения внимания, а для себя, - буйство ради буйства. Как правило, среди панкующей толпы всегда имеется один или несколько человек в наркотическом состоянии, многие бывают в алкогольном опьянении (токсикоманы, кстати, никогда не панкуют). Толпа имеет страшную тенденцию вовлекать посторонних и заражать всеобщим аффектом, отличающимся мазохистско-садистскими действиями. Возможны «случайные», «понарошку» убийства и самоубийства, поджоги и самосожжение. Примеров - увы, масса! Возьмем все же отдаленные. В июле 1989 года в одном из районов Смоленской области такие «панкующиеся» жгли транспорт, в поселках Калининской и Московской областях - жгли дома, дачи. В августе этого же года одна панкующаяся группа пыталась устроить железнодорожную катастрофу, свалив на рельсы бетонный столб. Как признался потом один из участников: «Хотелось своими глазами увидеть, как это происходит, ведь интересно, не правда ли, как электричка, переполненная людьми, сойдет с рельсов и пойдет под откос!»

Это только общие термины, определяющие криминальную толпу. Основное, что ее характеризует, - спонтанность: люди объединяются как бы случайно, по незначительному поводу или мотиву. Многих толпа влечет неосознанно (великолепно механизмы формирования и действия криминальной толпы описаны Эмилем Золя в «Жерминаль» и Василием Шукшиным «Я пришел дать вам волю»), по принципу: «что дают?» или «кого задавили?» Бывает, что человек втягивается в нее, как в омут, помимо воли, самим ее властно-напряженным потоком, всеобщим чрезвычайно заразительным (заразным) аффектом, внезапно передающимся постороннему при виде возбужденной толпы, эмоциональной многорукой жестикуляции, путем индукции и имитации (А.А.Ухтомский). Противостоять этому многие просто не могут.

Криминальная толпа как стихийное явление по клиническим признакам в определенном отношении является острым массовым безумием. В.Х.Кандинский очень осторожно говорил об этом: «Заметим, что мы употребляем термин «душевное расстройство» вовсе не в том смысле, в каком обыкновенно употребляют выражение «сумасшествие». Всякое нарушение гармонии в душевной сфере, всякий случай непомерной деятельности одних сторон психической жизни в ущерб другим - может быть назван душевным расстройством. Поэтому-то - в действительности, ни для целого общества, ни для отдельного индивидуума, не существует резкой границы между нормальным и болезненным душевным состоянием. Мы надеемся показать, что корень душевных эпидемий заключается в самой психической организации человека...» (цит.произв.)

Люди, действующие в криминальной толпе, часто испытывают самые настоящие зрительные и слуховые галлюцинации. Например, одна возбужденная группа, проводящая митинг по случаю очередной задержки зарплаты в одном из заводских клубов Москвы, в один голос утверждала, что их только что покинул Борис Николаевич Ельцин, пообещав, что деньги без замедления будут выплачены. Такие люди бывают ослеплены различного рода иллюзиями, Об одном случае массового безумия, охватившего почти всех жителей небольшого дальневосточного городка, от мала до велика, и закончившегося страшно разрушительными действиями (поджоги, убийства, разгром зданий и автомобилей, потопление мелких судов и т.д.), (см: Е.В. Черносвитов. «Чертовщина», «Смена». - 1989,№17).

«Свидетельства» группового общения с инопланетянами - это на наш взгляд, тоже проявление одного порядка. Толпы, усаживавшиеся на сеансы Чумака и Кашпировского, верящие в воскресение мертвых Гробовому, пьющие "заряженную" воду, просиживающие у телевизора ночью, поглощающие «Третий глаз», постоянные читатели «Тайной власти». «Оракула», «Третьего глаза» и подобной литературы, плохо себя чувствующие, когда «магнитные бури» или в соответствующие «плохие дни» гороскопа, - во многом отношении толпы, с криминальным оттенком, охваченные соответствующей психической эпидемией, «сомнамбулы», по Н.Н.Баженову.

В криминальную толпу особенно просто и легко включаются так называемые пограничные типы с аномальными и психопатологическими характерами, истерики, невротики, олигофрены, слабоумные, социопаты и определенные Habitus. Это не случайно, поскольку, с одной стороны, такие лица обладают повышенной степенью внушаемости, вплоть до сомнамбулизма, а с другой - являются отличными проводниками аффективного заряда и поэтому быстро индуцируют (психически заражают: вспомним Р.А.Черносвитова «зараза разлилась») других людей. Больше того, в силу особенностей своего характера (или Habitus) они являются своеобразными аккумуляторами, удерживающими аффективное напряжение. Пограничные типы не способны к самоконтролю в конкретной ситуации и не критичны по отношению к своим действиям и поступкам окружающих.

Криминальные толпы как явление (симптом) порождены процессами, происходящими в обществе, суть выражения социальной жизни. Правда, они могут возникнуть в районах природных стихийных бедствий (печальная практика Чернобыля, армянского землетрясения, башкирской катастрофы хорошо это иллюстрируют), но и в таких случаях они остаются сугубо социальным явлением. А, вернее, социально-психологическим «случаем». И еще: криминальная толпа преступна по своим действиям, но, если так можно выразиться, не по своему составу. Это образование функциональное. Только с моральных позиций можно судить тех, кто так или иначе оказался вовлеченным в криминальную толпу, потому что не смог духовно (морально) противостоять ее воздействию. Это - тема для большого и серьезного исследования именно социальной психологии (ни клиницисты, ни социологи, ни криминалисты не имеют адекватных методов профилактики ни психических эпидемий, ни криминальных толп; тем более их «лечения».

Безусловно преступны те, кто так или иначе способствует возникновению криминальной толпы (какими бы благими мотивами они ни руководствовались бы при этом), создают прямо или косвенно предпосылки для ее появления в обществе. По любым критериям, они разносчики «заразы» (эпидемиология чумы и «психической чумы» одна и та же!), создатели «инфекционного очага» - криминогенной ситуации. Всеобщая безответственность, бесчестие - самые страшные аморальные факторы, лежащие в основе действий любой криминальной толпы. Прямым преступником нужно назвать всякого, кто манипулирует подобным сообществом (а им манипулировать - профессионалам не предоставляет труда!)

Прежде, чем рассказать о психологических механизмах манипуляции, отметим следующее.

Криминальная толпа по своей сути противоположна криминальной группе (банде), то есть, организованной преступности, имеющей своими средствами и ставящей своей целью преступление (сознательный акт). Криминальная толпа не организована, бесструктурная. Вернее, ее структура своеобразна, как у шаровой молнии: есть эпицентр, ядро и оболочки. Пограничные типы составляют ядро. Социопаты - наружные «оболочки». В эпицентре - психологическая пустота, в которой и находится стержневой аффект, «заряжающий» криминальную толпу. Но в это «психологическое пространство» может умело быть «вложена» программа. Вот тогда криминальная толпа становится управляемой (не переставая быть стихийной). Управление может осуществляться и дистанционно, в том числе и через различные средства массовой информации: через рекламу, путем манипуляции потребительским интересом и т.д., и т.п. Между криминальной толпой и криминальной группой, конечно, есть и связывающие звенья, являющиеся одновременно и взаимно- переходными состояниями: из криминальной группы в криминальную толпу и обратно.

(К таким переходным звеньям можно отнести, например, так называемых спортивных фанатов, годами мигрирующих за своей командой. Здесь же фанаты рок и поп звезд. В недавнем нашем прошлом, «казанцы», «люберы», «тверцы». «рязанцы», «смоляничи» - то есть, вооруженные преступные группировки молодежи, также перемещавщиеся по стране, в основном по близлежащим регионам, с явно преступными целями (достоверных сведений, что с ними со всеми стало, когда они выросли, - мы не располагаем).

В настоящее время их заменили толпы мигрирующих детей через весь бывший СССР и даже в страны дальнего зарубежья (Подробнее см.: E.V. Chernosvitov. “The escapism of the infants in Russia. Social medicine problems”. In book: “Global Health Equity”. UNESCO. 2001. PP. 215-354).

С одной стороны в подобных «структурах» налицо многие характерные признаки криминальной толпы, описанные выше. С другой - в них уже проявляется и «работает» криминальная организация с положенной ей иерархией ролей и функций. Известно, что преступные элементы, в том числе воры «в законе», внедряются в ряды фанатов, молодежи с отклоняющимся поведением, и детей, от 5 до 16 лет, и формируют из них преступные группы. Не удивительно, например, что в нашей стране так стремительно быстро сформировалась наркомафия - организация со сложнейшей структурой и массовым кадровым аппаратом! Ведь перед этим были «казанские», «ферганские», «тбилисские», «бакинские» и др. группировки. А сейчас есть сотни тысяч, подвластных любому манипулированию, бездомных и беспризорных детей. Можно сюда же отнести и некоторые религиозные движения, типа «Церковь Муна» и «АУМ Синрике», «Белое братство», «Церковь саентологии», приверженцы «НЛП», соционики и др. Так закаляется «сталь» наркоструктур в нашей стране.

Концепция ажитированной толпы как «носителя» психической эпидемии, какого бы содержания последняя ни была бы, складывается из индивидуально - психологических механизмов и (пользуясь термином Фрейда) психопатологии обыденной жизни, в прямом смысле слова, усвоенной массой. Причины массовых безумств (помрачений массового сознания) всегда объективны. Но было бы большой ошибкой ограничивать их лишь социально - экономическими условиями. Нужно, конечно, принимать во внимание, что «мы - дети Галактики» и что Космос может вести с нами необъявленные метеорологические войны, вызывая различные эпидемии, как инфекционные, так и психические, засуху, саранчу, землетрясения, пожары, ливни, падеж скота и др.

Зигмунд Фрейд раскрыл в человеческой душе бессознательное и способы воздействия на него. Он одним из первых всерьез заговорил о психопатологии обыденной жизни. Это его огромная заслуга и вклад в эпидемиологию психических расстройств. И все же, психическая эпидемия и криминальная толпа, - явления еще далеко не изученные до конца. Пока можно говорить лишь о следующих концептуальных представлениях о них.

Криминальная толпа есть тотальное проявление «других Я» в человеке, которые условно обозначим, как «призрак», «мертвец», «зомби». Людям только кажется, что они хорошо знают себя (и на что они способны и не способны). Но при этом и не догадываются, что знают только одно свое лицо (привычное, обыденное). Но каждый, кроме «привычного своего Я», постоянно носит в себе и своих «призрака», «мертвеца» и «зомби». Находясь в ясном сознании и здравом уме, любой из человек тем не менее может «увидеть», «услышать», «физически ощутить» то, что на самом деле не существует. Так, наяву можно общаться не только со своим «двойником», НО И ДАВНО УМЕРШИМ ЧЕЛОВЕКОМ ИЛИ ИНОПЛАНЕТЯНИНОМ.

- «Мертвец» - это сам человек, со стороны своей частично отключенной (или парализованной) воли, с резко ограниченной способностью аналитического и критического мышления. С одной стороны, опять же находясь в ясном сознании, он и не догадывается, что частично «мертв». Именно поэтому мы можем не чувствовать боли, когда наше тело подвергается механическому разрушению (харакири, самосожжение, феномен Сцеволы (Левши, - по-русски! и др.)

- «Зомби» - это результат грубой суггестии, то есть, прямого внушения, подкрепленного в настоящее время техническими, фармакологическими (психотропными) или наркотическими средствами (в том числе и анаболиками). Всевозможные технологии PR - суть разновидности суггестии (зомбирования масс), не более. Образно выражаясь, при варианте «зомби», душа человека «изымается», а вместо нее вводится тем или иным путем по «каналу» суггестии «программа». Человек «превращается» в живого робота, послушно исполняющего волю того, кто за «пультом»

В ажитированной толпе работают все три механизма «Я». Люди, собравшиеся в толпу, по ее собственным законам превращаются для себя и окружающих в этих оборотней - призраков, мертвецов и зомби. А «программист» и «манипулятор» тоже могут быть среди толпы, исподволь управляя толпой со суженным сознанием. Три «кита» поддерживают толпу, как целое. Это: суггестия (внушение), индукция (здесь, восприятие, сохранение, превращение, усиление и передача эмоций и аффекта от одного человека к другому или другим) и имитация (здесь - невольное, непроизвольное, неумышленное, неосознанное подражание, вплоть до копирования мимики, жестов, действий другого человека (эхопраксия). (Как при заразительном смехе, плаче, зевоте, - феномены психического зеркала).

В заключении для большей наглядности приведем еще один пример криминальной толпы, охваченной психической эпидемией ( сознательно вызванной и достаточно полно управляемой).

В ноябре 1978 года в джунглях Гвианы произошло одновременное самоубийство 900 человек в результате проповедей преподобного Джима Джонса, одного из идеологов и создателей культов смерти. Отцы и матери травили себя и своих детей, дети - себя и своих братишек и сестренок, своих любимых собачек, обезьянок, кошек и, мучаясь в предсмертных судорогах, ложились на землю, крепко держа друг друга за руки. Джим Джонс подгонял их через громкоговоритель, сидя в своем роскошном кресле, над которым висела доска со следующим изречением: «Кто забудет свое прошлое, в того оно выстрелит из пушки». В разных концах Планеты, периодически совершаются массовые самоубийства, не зависимо, какой режим в данном Государстве или насколько «богато» и «стабильно» протекает там жизнь обывателя. В конце ХХ-го века массовые самоубийства были, например, в США, Бельгии, Германии, Канаде, Южной Корее, Японии и в России. Напомним, что суицид, как и гомицид, является формой действия криминальной толпы, управляемой из-вне.

Итак, мы закончили самый сложный, пожалуй, раздел данной главы пенитенциарной психологии - раскрытие дефиниции «криминальная толпа» и связи криминальных толп с психическими эпидемиями. Для этого были привлечены исторические, обще-концептуальные и психологические «примеры».

Здесь как бы завершается рассмотрение наиболее общих понятий и представлений, связанных с криминальной толпой. Дальше будет осуществлена попытка типологизации криминальной толпы, изложение оригинальных взглядов автора на проблему, которую можно обозначить так: типология криминальной толпы как центрального объекта пенитенциарной психологии. Аспекты данной проблемы.

Но прежде, чем обозначить типы криминальных толп и дать им характеристику, приведем еще два «примера», которые, на наш взгляд, помогут понять криминальную толпу, так сказать, изнутри.

Лебон, Габриэль Тард, З. Фрейд, Н.Н. Баженов, Н. В. Канторович, И.Б. Галант и другие, описывая феноменологию и психологию масс, исходили из так называемого обыденного сознания. То есть, люди были достаточно разумные и ориентированы в месте и времени, и в самих себе, согласно логике авторов. Они обладали здравым смыслом, пока не «превратились» в толпу. Действительно, сумасшедшие, погруженные в свои галлюцинаторные или бредовые переживания, никогда спонтанно не объединяться. Точно также и слабоумные. И, тем не менее, «обыденное сознание» не является аксиомой. Больше того, предположение, что обыденное сознание предшествовало сильному, ажитированному аффекту, сгрудившему людей в толпу и придавшему толпе статус криминальной массы, не доказуемо. Показание свидетелей криминальных действий толпы, на поверку оказываются также аффективно искаженными. Примеров этому одно только наше время предоставляет множество. Конфабуляции, псевдореминисценции и контаминации, то есть, иллюзии, галлюцинации памяти и ее несоответствие вербальной репродукции, исключает при научном подходе к исследованию криминальной толпы, возможность иметь свидетеля. В данном случае, скорее прав Макс Фриш, сказавший: «Человек что-то переживает, а потом придумывает историю тому, что пережил» («Назову себя Гантенбайн).

Исходя из постулата, что криминальная толпа никогда не имеет свидетелей, необходимо в качестве изначальной позиции при попытке «расчленить» огромные массы людей на типичные криминальные толпы, найти яркий прообраз подобного распада. Таким архиобразом, несомненно, является вавилонское столпотворение.

Известны три интерпретации вавилонского столпотворения. Две - объединены в Ветхом Завете (Бытие. 11, 1-9). Третью создал Питер Брейгель старший (мужицкий). К пониманию вавилонского столпотворения как символа криминализации толп, необходимо еще напомнить, что вавилонское столпотворение было вскоре после всемирного потопа. Если иметь это в виду, то можно строительство башни интерпретировать, как действие людей, у которых сознание изначально было помрачено. То есть, людьми повелевал страх. От повторного потопа можно было спастись, имея огромную и высокую башню.

Криминализация огромной массы людей, строивших город (первая интерпретация) и сторожевую башню, которая не дала бы людям «забыть» себя и своих близких (вторая библейская интерпретация, объединенная с первой), и ныне, и присно, и во веки веков! Почему Яхве помешал осуществлению этого плана, остается загадкой. Смешав языки так, что люди перестали понимать друг друга, Яхве обрек строителей вавилонской башни, рассеиваясь, формировать различные криминальные толпы.

Рисунок Брейгеля прямо наталкивает на мысль о потопе, и подсказывает, какой аффект, когда они перестанут понимать друг друга, превратит их в разные криминальные толпы. Вавилонская башня - символ страха толпы. Страх, а не обыденное сознание, согнал людей строить башню выше небес. Точно также, страх, а не «изгибы» (мотивы) обыденного сознания толкает людей на преступление.

Второй пример перед описанием типов криминальной толпы, заимствован у Эмиля Золя. Бунт (действие криминальной толпы) в романе «Жерминаль» («Ругон-Маккары»).

Пробило девять часов, и углекопы направились наконец по Вандамской дороге в лес, где накануне было решено собраться на сходку.

Этьен предполагал, что те три тысячи человек, на которых он так рассчитывал, не придут в Жан-Барт. Многие считали демонстрацию отложенной, а хуже всего, что две или три группы, уже находившиеся в пути, могли погубить все дело, если бы Этьен их не повел.

Этьен настойчиво повторял, что надо действовать революционно, не покушаясь на чью-то жизнь.

Из предосторожности расходились не вместе, а порознь. +.Этьен в лес+Но в лесу никого не было. Этьен заторопился и пришел к шахте, когда Левак и сотня других шахтеров входили во двор.

Произошло замешательство, когда на лестнице, ведущей в приемочную, показался Данелен.

- Чего вы хотите? спросил он громко.

В толпе пронесся ропот, почувствовалось какое-то движение. Этьен вышел вперед.

- Господин Данелен, мы не сделаем вам ничего дурного, но работа должна прекратиться повсюду.

Данелен резко возразил Этьену, что он просто глуп.

- Мои рабочие в шахте, они оттуда не выйдут, или вам придется сперва убить меня!

Эти резко произнесенные слова вызвали настоящий взрыв негодования. Этьен старался убедить Данелена в законности их революционного действия. Этьен, весь дрожа, еще сдерживался. Он понизил голос.

- Прошу вас, господин Данелен, распорядитесь о подъеме ваших рабочих. Я не ручаюсь, что смогу удержать товарищей. Есть время предотвратить несчастье.

- Оставьте меня в покое. Я вас не знаю!

Гневные крики заглушали его голос, особенно бранились женщины. Но он не поддавался. А толпа все росла, на ворота напирало уже человек пятьсот. Данелена могли растерзать в клочья.Он отбивался, протестовал и бросил в толпу последний крик:

- Шайка бандитов! Увидим, что вы скажете, когда сила будет на нашей стороне!

Его увели. В толкотне первые ряды толпы навалились на лестницу и прогнули перила. Больше всех вопили женщины, подзадоривая мужчин. Дверь без замка, на одной задвижке, тотчас подалась. Но лестница была слишком узка. Сдавленная толпа долго не могла протиснуться, пока забастовщики, стоявшие в хвосте, не догадались войти через другие ходы. Тогда они стали напирать со всех сторон: из барака, из сортировочной, из котельной. Менее чем в пять минут они овладели шахтой; с яростными криками они неслись по трем этажам, торжествуя победу над сопротивлявшимся хозяином.

Тем не менее Этьен был очень встревожен, но сохранял еще спокойствие и не поддавался приливу гнева. Его мучила оскорбленная гордость вожака, чувствующего, что масса ускользает из-под его руководства и безумствует, нарушая хладнокровное выполнение воли народной, как он это и предполагал. Тщетно призывал он к спокойствию, кричал, что бессмысленное разрушение ведет только к торжеству врагов.

Предупрежденные Этьен прибежал вместе с Маэ. Этьен сам пьянел, увлеченный пылкой жаждой мести. Однако он еще боролся и умолял всех сохранять спокойствие. Ведь теперь, когда канаты перерублены, огни погашены и котлы пусты, никакая работа невозможна. Его не слушали, - все шло опять помимо него; Этьен, зараженный бешенством толпы, был вне себя.

В какие-нибудь две-три минуты Жан-Барт опустел. Жанлен нашел где-то сигнальную трубу и дул в нее, словно созывая быков этими хриплыми звуками. Женщины бежали, подобрав юбки; Левак размахивал топором, словно барабанщик палочками. К ним непрерывно примыкали другие товарищи. Собралось уже около тысячи человек.; шли в беспорядке, растекаясь по полям, как поток, вышедший из берегов. Прямая дорога была слишком узка, приходилось ломать ограды.

Толпа хлынула по голой равнине, побелевшей от изморози, залитой бледным зимним солнцем, и, запрудив всю дорогу, валила прямо через свекловичные поля. Этьен взял предводительство на себя. Он на ходу отдавал распоряжения, выравнивал колонну. В первых рядах шествовали женщины, некоторые были вооружены палками; в случае неприятной встречи видно будет, осмелятся ли жандармы стрелять в женщин. Следом беспорядочной толпой шли мужчины; над расширявшейся к хвосту колонной ощетинились железные брусья, а единственный топор Левака сверкал на солнце.

- В шахты! Остановить работу! Хлеба!

Когда вышли на дорогу, один забойщик, примкнувший к забастовщикам из желания отомстить хозяину, потянул товарищей вправо, крича:

- В Гастон-Мари! Закрыть водоотливной насос! Пускай вода затопит Жан-Барт!

Увлеченная им толпа уже было повернула туда, несмотря на уговоры Этьена, который умолял оставить в покое насос. Несмотря на гнев, это возмущало его сердце, сердце рабочего. Но забойщик не унимался, и Этьену пришлось его перекричать:

- В Миру! Там есть еще предатели!

Жестом он направил толпу в левую сторону. Подойдя к шахте, забастовщики увидели штейгера, который поджидал их в сортировочной.

- Что вам здесь нужно, черт возьми, бесстыдники? - крикнул он. Забастовщики остановились. То был уже не хозяин, а товарищ, и уважение к старому рабочему невольно сдержало их порыв. Послышались возгласы, мужчины проталкивались вперед, женщины напирали. Быстро спустившись с мостков, штейгер загородил собою дверь.

Старому штейгеру грозили кулаками, женщины оглушили его своим криком, их горячее дыхание обжигало ему лицо.

- Не толкайтесь, а то я на ваших глазах брошусь в шахту!

Товарищи с тревогой поглядывали на старого шахтера, слова его будили где-то вглубине их сознания отзвуки солдатского послушания, братства и покорности судьбе в момент опасности. Словно вихрь поднял толпу, забастовщики повернули и снова понеслись галопом прямой дорогой, по бесконечным полям. Вновь раздались крики:

- В Мадлен! В Кручину! Прекратить работу! Хлеба!

Забастовщики неслись вперед без остановки. +Забастовщики прошли Жуазельскую дорогу, двинулись в направлении Крона, затем поднялись к Куньи. С этой стороны плоский горизонт прочерчивали заводские трубы, вдоль дороги тянулись деревянные навесы, кирпичные мастерские с широкими запыленными окнами. +каждый раз при звуках трубы и по зову, брошенному из всех уст, выходили целые семьи мужчины, женщины и даже дети, бегом присоединяясь к Мадлене, число забастовщиков достигло полутора тысяч.

Женщины схватили и отшлепали на глазах у гоготавших мужчин одну из накатчиц в совершенно продранных штанах. Подручных награждали оплеухами; забойщики, избитые до синяков, с расквашенными до крови носами спасались бегством. Ярость нападавших росла, их воспаленный мозг издавна жгла мысль о возмездии, и они призывали смерть на головы изменников, ненавидели плохо оплачиваемый труд, а их голодный желудок требовал хлеба.

Шахта находилась в трех километрах, когда чей-то голос высказал предположение, что драгуны, быть может, там, на шахте Фетри-Кантель. Тут все стали повторять, что драгуны именно там. Неизвестно откуда исходивший приказ погнал людей на другую шахту:

- На Победу! На Победу!

Гнев, обрушившийся на неодушевленные предметы, никого не насытил, а пустые желудки все больше давали о себе знать, и снова поднялся громкий стон:

- Хлеба! Хлеба! Хлеба!

По дороге в Гастон-Мари народу прибавилось, и к шахте подошло уже две с половиной тысячи разъяренных людей, сметавших все на своем пути, словно бурно разлившийся поток.

Не прошло и четверти часа, как топки были разрушены, котлы опустошены, постройки разобраны. Но главная угроза была направлена против водоотливной машины.

.. Гнев, голод, двухмесячное страдание и этот бешенный бег по шахтам исказили мирные лица углекопов, щеки их впали и челюсти обтянулись, как у голодных зверей.

Этьен снова пошел во главе забастовщиков. Он, после целого ряда насилий, заканчивал день походом на директорский дом.

Каждый бросал камень, состязаясь в умении нанести наибольший ущерб. Никто больше не слушал Этьена. Несмотря на его увещания, камни продолжали сыпаться градом, а он был удивлен и растерян действиями этих людей, которых сам же натравил, людей, обычно таких тяжелых на подъем, а теперь разъяренных и неукротимых в гневе. Старая фламандская кровь, густая и спокойная, раскалялась месяцами и ныне давала волю разнузданным страстям, не прислушиваясь к голосу рассудка, пьянея от собственной жестокости. На родине Этьена, на юге, толпа воспламенялась быстрее, но действовала осмотрительнее.

Больше всего пугали его женщины их обуяла смертельная злоба; оскалив зубы, готовые вцепиться ногтями в каждого, кто попадется, они лаялись, как собаки.

Внезапно все смолкло, толпу захватила врасплох неожиданность, внесшая минутное успокоение, которого не мог добиться Этьен никакими увещаниями. Оказалось, что супруги Грегуар пошли к директору; не успели они войти, как снова в окна полетел град камней. Опомнившись от удивления, толпа кричала еще громче:

-Смерть буржуям! Да здравствует социальная Республика!

Негрель решил пройти пешком ту сотню метров, которые отделяли Компанию от дома директора, а затем постучаться в садовую калитку, около служб: садовник или кто-нибудь другой услышит и впустит их. Сперва все шло превосходно, но тут женщины, которым кто-то шепнул про господ, ринулись в переулок. Это испортило все дело; калитку не открывали, Негрель тщетно пытался высадить ее плечом. Женщины хлынули к крыльцу; инженер боялся, что его спутниц отнесет потоком, и сделал отчаянную попытку протолкнуть девушек, чтобы пробраться на крыльцо сквозь гущу наступавших со всех сторон забастовщиков. Но эта уловка вызвала еще большую сумятицу: их не пускали, люди с криками гнались за ними, даже не понимая, в чем дело, удивляясь, откуда появились эти разодетые дамы. В этот момент все так смешалось, что в общей растерянности произошло нечто совершенно необъяснимое.

..Женщины, соперничая друг с другом в диких выходках, теснились вокруг Сесиль, показывая ей свои лохмотья, и каждой хотелось хоть чем-нибудь донять эту дочь богачей.

Вдруг она хрипло закричала: она почувствовала на своей шее чьи-то холодные пальцы. Ее схватил дед Бессмертный. Старик, казалось, опьянел от голода; долгая нищета притупила его разум, неизвестно откуда взявшееся озлобление вывело из состояния вечной покорности. Человек, спасший на своем веку немало товарищей, рискуя собственной жизнью, не мог устоять перед искушением задушить эту девушку.

..Толпа заметила Мегра на крыше сарая. Несмотря на полноту, лавочник сгоряча с необычайной ловкостью вскарабкался на стену+.внезапно пальцы его ослабели, он скатился, как шар, зацепившись за водосточную трубу, и упал на дорогу у смежной стены, раскроив себе череп о тумбу. Мегра был мертв.

Сперва все были ошеломлены. Крики прекратились, в наступающих сумерках водворилась тишина.

Но туту же возобновилось улюлюканье. Женщины бросились вперед, опьяненные видом крови. Они окружили еще теплый труп, со смехом глумились над ним, обзывая грязным рылом размозженную голову покойника; несчастные, лишенные хлеба насущного изрыгали в лицо мертвеца свою застарелую злобу.

Но женщинам нужно было мстить еще и еще, Они кружили вокруг трупа, подобно волчицам, Каждая стремилась надругаться над ним, облегчить душу какой-нибудь дикой выходкой.

Проженная своими сухими старушечьими руками ухватила мертвую плоть и, напрягая тощую спину, вырвала ее с усилием, от которого хрустнули кости. Отвисшая кожа не давалась сразу, старуха принималась за дело дважды и наконец подняла окровавленный волосатый кусок мяса, потрясая им с торжествующим смехом+.. Проженная насадила все на кончик палки и понесла, словно стяг; она мчалась по дороге, а за ней вразброд бежали вопя женщины. Кровь капала с висевшей жалкой плоти, похожей на завалявшийся в мясной лавке кусок мяса. Ледяной ужас сковал всех, кто видел, как совершалось страшное дело. Мужчины не успели вмешаться словно их пригвоздил к месту бешеный порыв разъяренных женщин.

Труп загораживал дорогу и словно охранял лавку. Многие отступили. Все как будто пресытились и успокоились.

Раздался крик: Жандармы! Жандармы! Людей смело словно шквалом дорога была совершенно очищена в несколько минут. Только труп Мегра выделялся на ней темным пятном.

Тяжелый галоп жандармов приближался, они въехали в поселок, сгрудившись темной, едва различимой массой.

Выше названные исследователи человеческой массы как толпы, начиная с Le Bon, преследовали одну единственную цель - обнаружить «рычаги» с помощью которых можно манипулировать толпой. И все они, без исключения, совершали одну и ту же ошибку: эти «рычаги» они искали в психологии толпы. Вероятнее всего, всякого исследователя человеческой толпы поражал (!) факт, что личность «растворяется» в толпе! Вспомним Шиллеровского «дурака»! На сегодняшний день, помимо беллетристики, о психологии толпы написано множество разнокалиберной и разноязычной литературы. Возможно, конец века и тысячелетия, столь богатый разнообразными людскими толпами, причиняющими неудобства упорядоченному и законопослушному обывателю, является тому причиной. Можно легко составить широкий диапазон различных форм человеческой толпы, от условно управляемых, как, например, на демонстрации или собрании единомышленников, до условно неуправляемых, как разбушевавшиеся фанаты, избивающие до полусмерти членов своей проигравшей футбольной команды. Здесь сразу нужно четко провести некий водораздел между толпами и толпами. Так, под категорию толпы вполне могут быть замаскированы разного рода боевики, погромщики, провокаторы уличных беспорядков и всякого рода дестабилизирующие общественный (внешний и моральный) порядок, «элементы». С другой стороны, и толпа может маскироваться, например, под «духовное братство», «братство по оружию» или «обманутых вкладчиков». Конечно, четкого водораздела между толпой как стихийным образованием случайно оказавшихся в одном месте и в одно и то же время людей, которые охвачены одним и тем же аффектом и действуют спонтанно, и толпой, которую организовал из таких же случайных людей профессионал (как показала наша история последнего десятка лет), провести бывает сложно. Поэтому, здесь будут рассмотрены весьма условные типы толпы, которая так или иначе попадает под дефиницию стихийно формирующейся массы людей, действующих спонтанно (то есть, под влиянием ажитированного аффекта, помрачающего сознание), не имеющих общей цели. Такие толпы, в отличие от всех других «своих» же разновидностей, имеют два обязательных качества: 1) в «коллективном бессознательном» толпы непременно присутствует немотивированный страх, легко изменяющий фабулы; 2) действия толпы не ограничиваются девиантными формами; они имплицитно содержат в себе делинкветность, которая, в силу этого, легко и по малейшему поводу выходит наружу и становится основной формой поведения.

Ниже приводятся основные типы криминальной толпы. Но, еще одно существенное замечание, в продолжение «общей» концепции «толпы», («массового сознания», от Лебона, до Н.В. Канторовича).

Различные негативные эмоции и разрушительные действия толпы, как то: «агрессивность», «безумство и бессмысленная жестокость», «нелепые, аутоагрессивные действия», «отсутствие инстинкта самосохранения» и т.д., и т.п., которые в известном временном периоде имеют тенденцию к стремительному возрастанию, вплоть до полного охвата сил и заведомо известному концу - истощению, объясняются, как хорошо показал А.А. Ухтомский, всегда и везде, тремя общими биологическими «механизмами», в большинстве случаев, весьма далекими от человеческой и даже животной психологии. А именно: индукцией, имитацией, и интуицией. («Индукция» объединяет живые «механизмы» и не живые. «Имитация» объединяет все живые организмы, не только позвоночных: даже лимфоцит имитирует амебу, или какое другое «тело», для которого он является «антителом». «Интуиция» присуща большинству живых организмов; особенно, когда речь идет о миграции). Так вот, психология, к которой традиционно приковано внимание исследователей массового сознания, в толпе, как нигде, вторична. Два земляка и современника, Льюис Кэрролл и Фрэнсис Гальтон, не сговариваясь, дали точные характеристики толпы: состояния и действия, составляющих толпу организмов, к которым относится и человек, зависят от двух факторов: формы толпы и числа ее составляющих организмов; главное - четное это, или нечетное число! Самоуправляемая толпа ни отчего другого не зависит! «Помрачение сознания» как фактор толпы, просто уравнивает человека с другими живыми организмами, действующими как «толпа»: насекомыми, рыбами, птицами, дикими и домашними животными. «Человеческий фактор» не является качеством, входящим в дефиницию криминальной толпы. Он является всего лишь ее свойством.

У пенитенциарного психолога необходимость в знании криминальной толпы, обусловлена не задачей успешно ею манипулировать (управлять), а совершенно иными целями. Такими, как: 1) предотвратить формирование криминальной толпы, используя стигмы, указывающие на ее вероятность; 2) фиксировать на этапе ее формирования вероятный тип криминализации группы или массы людей; 3) в действующей «неорганизованной» и аффективно «заряженной» массе людей, констатировать криминальную толпу, ее тип и возможные формы поведения; 4) на основании «диагностики» (аудио-визуальной хеморецепции) типа криминальной толпы (используя электронные средства наблюдения), определить наиболее эффективные способы ее «ликвидации» (так, например, купирование аффекта, помрачающее сознание людей, собравшихся в криминальную толпу, достаточно для ее «рассеивания»; или внедрение в криминальную толпу профессионалов, одно присутствие которых изменяет форму и число аффективно охваченной массы; подробно методы превенции и дезактуализации криминальных толп будет представлено в учебнике «Прикладные методы пенитенциарной психологии»); 5) перекрыть возможные каналы распространения закодированного аффекта, лишить его вирулентности, для того, чтобы криминальная толпа не вызвала психическую эпидемию.

(Примечание: Бунт на броненосце «Потемкин» 14-25 июня 1905 года не подходит под дефиницию криминальной толпы. Хотя, много параметров сближают его с нею. Самое главное, что отличает действие взбунтовавшейся команды броненосца от криминальной толпы, то, что сознание взбунтовавшихся было ясным; они не разрушили свой корабль, и не уничтожили себя; если бы бунт был спонтанным, аффект, охвативший команду, помрачил бы ее сознание, корабль был бы разрушен. А команда, скорее всего уничтожила бы себя. И все же некоторые стигмы криминальной толпы несла взбунтовавшаяся команда. Вот основные из них. Команда броненосца была индуцирована: 1) Сдачей Порт-Артура. 2) Гибелью крейсера «Варяг» вместе с канонерской лодкой «Кореец» (к событиям на «Потемкине» моряки уже пели песни о славной гибели «Варяга» и «Корейца». 3)Прошел только месяц после поражения русского флота в Цусимской битве. 4) В памяти моряков было, естественно, и «кровавое воскресенье». 5) На «Потемкине», несомненно, работали «пропагандисты-суггесторы». Сдав «Потемкина» румынским войскам, команда, по существу, уничтожила себя. Этим, бунт на «Потемкине» значительно приближается к действиям криминальной толпы, активно управляемой. Бунтовщики «Потемкина», неосознанно имитировали погибших своих товарищей в Японском море. Наконец, бунт на «Потемкине» интуитивно «действовали» в грядущей революции 1905-1907 года).

«Казус 15». Карабахские события могли начаться так же, как Бакинские - резней местных жителей ночью. Накануне днем огромная толпа деклассированных «элементов» собралась на площади Степанакерта. Толпа была ажитирована. Сознание сужено не только аффектом (суггестированным и индуцированным, но и алкоголем и наркотиками). Было принято решение «нейтрализовать» ажитированную толпу бескровно. Для этого была сформирована небольшая оперативная группа, которую возглавлял полковник Юрий Алексеевич Алферов (к этой операции привлекли Алферова неслучайно, ибо среди собравшихся погромщиков на площади было много уголовников). Пока толпа бесновалась, «накаливая себя», но не трогалась с места, неожиданно с четырех сторон к площади двинулись, появившиеся из-за домов грузовые автомобили. Они ехали медленно, с открытыми кузовами, гружеными ящиками с водкой. При виде сей картины у собравшихся вмиг прояснилось сознание. Подъехав достаточно близко к толпе, водители, как по команде, остановив машины, выпрыгнули из кабин и быстро скрылись. После непродолжительной, но весьма напряженной и тихой паузы, собравшиеся на площади, как по команде, бросились разгружать ящики с водкой. А, через два часа толпа была обезврежена. Никто не сопротивлялся, по причине глубокого опьянения. Всю операцию разработал и провел полковник Ю.А. Алферов.

«Похоронив» идеи Ф. Гальтона, заменив целое научное направление евгеники, около научной генетикой, много обещавшей и мало, что давшей в разрешении проблем, непосредственно касающихся природы человека. Десятилетием позже, также манипулируя «научной генетикой», расправились с теорией и практическими методами И.В. Мичурина и Т.Д. Лысенко. Трофима Денисовича оставили в советской истории, как «мракобеса», «удушившего вейсманистов-морганистов в СССР, и тем самым отбросившим, якобы, нашу страну на сто лет назад». Но, никто не сможет сказать, что сделали, например, для медицины в борьбе с наследственными заболеваниями, «вейсманисты-морганисты» в странах, где жилось и работалось им вольготно? Не сможет, ибо генетика в отношении к наследственным заболеваниям и порокам развития до сих пор является совершенно беспомощна. А, в отношении проблем, которые собирался решать Гальтон и решал Мичурин и Лысенко (на Дальнем Востоке СССР - ученик Мичурина Артемий Матвеевич Лукашев, ученый, которого хорошо знают в США, Германии, Швейцарии, Финляндии, Японии, в обеих Кореях, Китае (ученые из этих стран приезжали в сороковых годах к Лукашеву в Хабаровск на учебу, в цитируемой книге он называет их по имени), но, его имени не найти ни в одном энциклопедическом справочнике, выпущенном после «эры Мичурина-Лысенко». Кстати, вот одно замечание, далекого от идеологических и научных споров, Артемия Матвеевича: «Высевал косточки вишни-сливы опата, хотел посевом косточек сливы получить расщепление по закону Менделя на три категории, из которых крайние идут в сторону родителей. Таким образом, думал получить сливу и вишню в константных видах, но из-за перебросок и этот опыт закончить не удалось» (А. Лукашев. «Мой опыт». Дальгиз. 1936 год, стр. 32.). Значит, в 1936 году никто Менделя в СССР не запрещал, а проверял его теорию на практике. Здесь нужно также сказать, в какой еще стране могут так глумиться над великим ученым и патриотом, при смене власти, как глумились и продолжают глумиться над Мичуриным! «Мы не должны ждать милости от Природы. Взять - наша задача!» Отнюдь, не войну объявлял Природе мягкий по характеру и гениальный человек. Ни он, ни Лысенко, ни Лукашев, ни тысячи их учеников во всех странах, не оставили за собой высохшие реки и моря, и вырубленные леса. А последователи «вейсменистов-морганистов» не только не смогли приостановить процесс вырождения, но во многом ему способствовали. Взять, к примеру, искусственное продление жизни родившимся или оказавшимся по тем или иным причинам людям, нежизнеспособными. Количество «Франкенштейнов» на Земле увеличивается по законам геометрической прогрессии и неудержимо стремиться в «дурную бесконечность» (Гегель). Борьба со смертью давно превратилась в насилие над жизнью. Разве в этом можно заподозрить еврея Гальтона и русского Мичурина?

Подчеркиваем, что выделение такой категории личности, как преступная личность, отнюдь не нарушает принципа презумпции. Кстати, далеко не все, употребляющие этот латинский термин, знают подлинное его значение - praesumptio. То есть - предположение. Клиент только пенитенциарного психолога может быть преступной личностью.

Группа людей точно также становится криминальной толпой - общественным клиентом пенитенциарного психолога не по понятию, а по поведению. Вот здесь и необходимо отметить, что отбросив концепцию Фрэнсиса Гальтона, по неизвестным пока причинам, исследователи индивидуальной и массовой психологии обезоружили, в частности, пенитенциарного психолога. Изучение математическими методами однояйцевых близнецов, несомненно, дало бы возможность не понимать преступника, а вычислять алгоритм его поведения, и тем самым предупреждать преступление и его рецидив. А пока что, по меткому замечанию одного из рецензентов данного учебника, у общества есть единственный способ предупреждения преступления и рецидива - держать определенных субъектов в местах заключения. Запрет клонирования не имеет в себе ничего такого, чего не содержалось бы в феномене однояйцевых близнецов. Отсюда, Ф. Гальтона запрещают вновь. Но, на сей раз, на место евгеники ставят не генетику, а психогенетику - кентавр из двух «фантомов».

Что же касается криминальной толпы, то вместо того, что бы измерять ее и находить ее алгоритм, 100 лет занимались бесполезной психологизацией толпы. На этом ложном пути, естественно, не встретишь ни типов толпы, ни способов ее нейтрализации. Ниже приводятся основные типы толпы. Но, сначала, выделяются некие общие правила, зная которые, можно вычислить криминальную толпу и разработать методы ее нейтрализации. Превенция и профилактика криминальных действий, спонтанно сплотившихся людей в единое целое - толпу, естественно невозможны. Нейтрализация криминальной толпы включает также подавление в ней (толпе) «очага» вирулентности, способного вызвать психическую эпидемию.

Итак: 1) Спонтанно собравшаяся (в некоторых случаях - собранная для конкретных целей: митинга протеста, выражение солидарности и по другим программам) толпа обязательно проявит себя делинквентными действиями, если она состоит как бы из двух, по-разному настроенных масс. «Левого», агрессивного и активного «крыла» (или ядра), и «правого», пассивно - подчиняемого «крыла» (периферии, оболочки). При этом, «крылья» непременно должны быть разновелики. Между ними должна быть выраженная асимметрия. Совершенно не важно для криминально-агрессивного действия толпы, какое из ее «крыльев» будет больше, а какое меньше. В любом случае, если есть активная и инертная части толпы, и они асимметричны, толпа начнет функционировать как криминальное сообщество людей, охваченных помрачающим сознание аффектом. И, чем выраженнее асимметрия, тем агрессивнее и продолжительнее будет действовать толпа. Аффект, овладевшей людьми, и превративший их в толпу, чрезвычайно подвижный (лабильный) внутри толпы. Поэтому, «крылья» (активное и ригидное), во-первых, постоянно изменяют свой состав; человек, минуту назад не совсем понимал, как он оказался в «чуждой» ему толпе, внезапно становится ее лидером. И, наоборот, «рвущиеся на баррикады с булыжниками люди», внезапно, словно проснувшись, также начинают недоумевать, как и почему они здесь оказались? Манипуляторы криминальной толпой пользуются нестабильностью аффекта. Но, точно также можно, овладев аффектом («настроением») толпы, нейтрализовать ее и «распустить» людей.

2) Чем разнороднее толпа (случайно собравшиеся), тем стабильнее она будет действовать. Тем «прочнее» ее «ядро» и агрессивнее ее поведение. Такой толпой манипулировать сложнее. Аффект, который объединил людей в толпу, по структуре и содержанию сложный. В такой толпе один человек, например, охвачен ненавистью к реальному или воображаемому «насильнику». А второй, в это же самое время «воюет за справедливость, ибо чувствует себя обделенным». Здесь сразу нужно оговориться, что люди, собравшиеся под одним знаменем, охваченные одной идеей (как например, сотрудники заводы, которым, не уведомив их, в один прекрасный день «навязали» нового и незнакомого директора) - не представляют собой криминальную толпу. Они могут внешне быть похожи на толпу, но по существу и формам поведения, это - отряд: сознание у них ясно, идея понятна и цели очевидны. Криминальное поведение отряда, даже плохо организованного, качественно будет отличаться от поведения толпы с суженным сознанием. Если люди, составляющие криминальную толпу, независимо от серьезности совершенных ими действий, всегда, очнувшись, будут испытывать неловкость, недоумение, как они в это ввязались, чувство раскаяния; события, которые с ними произошли в толпе, будут вспоминать с признаками конфабуляций, псевдореминисценций и рассказывать, явно контаминируя (от латинского: contaminatio - соприкосновение. смешение contaminatio - соприкосновение. смешение), о том, что с ними, якобы, произошло, то люди, объединившись идеей или лозунгом в «отряд», ничего подобного испытывать не будут. Наоборот, они, рассказывая о своих «подвигах», невольно будут «вербовать» слушателей в свои ряды.

3) Никакая криминальная толпа, ни при каких обстоятельствах не соберется повторно. «Отряд» может собираться вновь и вновь, укрепляя свои ряды. Секты - это по главным параметрам настоящие криминальные толпы. Главари сект, используя сложные приемы «заряжать» случайных и разных людей мистифицирующим аффектом, держат своих «братьев и сестер» в перманентном состоянии суженого сознания. Все ритуалы, внутренние и внешние, входящие в круг служения сен-сею («учителю», «пророку» и т.п.), имеют одну единственную цель - помрачение сознания (в том числе, и физические упражнения, голодание, специальная диета, сексуальные воздействия, монотонное, нечленораздельное ритмичное повторение глухих звуков и т.д.).

4) Криминальная толпа всегда имеет внешнюю форму, соответствующую месту и окружению, где она стихийно собирается. При этом, «места» разбираются лицами, согласно особенностям своего характера. Одни стремятся к «центру», другие «жмутся по стенкам», третьи сгруживаются в тылы, первые «эшелоны» и «фланги». Уже по месту нахождения человека в толпе можно почти с точностью определить его характерологические и личностные особенности. В «отрядах» и сектах места распределяют «командир» или «сен-сей», также согласно личностному типу человека.

Криминальная толпа всегда повторяет очертания местности, где она возникла. И будет сохранять его, по мере сохранения аффекта, сформировавшего толпу. Это хорошо показано Эмилем Золя в романах «Жерминаль» и «Лурд», а также в фильмах «Броненосец Потемкин», и «Оптимистическая трагедия». Поэтому, криминальная толпа всегда имеет очертания той или иной геометрической фигуры: «круга», «эллипса», «треугольника», «прямоугольника». Конечно, точнее будет сказать - стремится по форме к той или иной геометрической фигуре.

Три характеристики криминальной толпы позволяют при современных электронных средствах легко определить ее алгоритм: 1) геометрическая форма; 2) четное или нечетное число доминирует в «фигуре» толпы людей; 3) выраженность асимметрии.

(Вроде бы, какой пустяк, содержит ли криминальная толпа сто человек или сто и одного человека? Но, на уровне аффекта, сформировавшего толпу, четное число характеризует ее, как открытую для новых членов; нечетное число - как закрытую для новых членов; когда толпа в действии, она не меняет свое количество людей!)

Определение алгоритма криминальной толпы - определение способа ее нейтрализации, вплоть до подавления «вирулентности» аффекта, и, следовательно, превенция психической эпидемии.

Еще несколько замечаний по поводу особенностей криминальной толпы. Если на одном пространстве в одно и то же время возникнут две или несколько криминальных толп, то, скорее всего (если нет «управляющего») они не соединятся. Суженое сознание каждой толпы словно «помещает» ее в собственную сюрреальность.

Люди, составляющие криминальную толпу, действуют как единое целое, благодаря трем механизмам: индукции, имитации и интуиции. При этом, их поведение определяется на бессознательном уровне. Правильнее считать, что в криминальной толпе не люди совершают те или иные действия, а физические тела. Не психология управляет массами, а механика. Иначе, разве можно объяснить действия кормящих матерей, охваченных криминальной толпой, которые с силой бросали своих младенцев, разбивая их головки и гранитную мостовую, как при чумном бунте в Москве или 9 января в Петербурге? «Механика» человеческих отношений ясно, полно и просто, описана Гоффредо Паризе в книге «Человек-вещь» (М. «Иностранная литература». 1978).

В типологии криминальной толпы, которая представлена ниже, перечисляются лишь наиболее часто встречающиеся типы. Дается описание каждого типа, включая векторы «движения» толпы и возможные варианты нейтрализации того или иного типа криминальной толпы. Математические модели и алгоритмы типов криминальных толп не сообщаются. Точно также методы «работы» с криминальной толпой. Эта «часть» типологии криминальной толпы является предметом прикладной пенитенциарной психологии.

Типы криминальной толпы:

«Броуновское движение»: а) «теплое», б) «холодное». Понятие «броуновское движение» - беспорядочное движение мельчайших частиц, взвешенных в жидкости или газе, под влиянием ударов молекул окружающей среды, открыто, как известно, английским ботаником Робертом Брауном (Brown), в 1827 году, без какого-либо отношения к криминальной толпе. Впервые криминальная толпа определена, как «броуновское движение» в 1903 году французским социологом и криминалистом Габриэлем Тардом. (См.: G. Tarde. “Les lois de l,imitation”. Leon. 1903). Габриэль Тард выделял две основные характеристики криминальной толпы броуновского типа (другие типы он не описывал). Это: сомнамбулизм и имитация. Криминальная толпа есть, по Тарду, группа людей, которые находятся в состоянии общего сомнамбулизма. Почему люди оказались в этом состоянии, да еще все сразу и вместе, Тард не анализирует. Зато, много внимания отдает подражанию (имитации), которое рассматривает, коль люди находятся в состоянии «сна-на-яву», невольным. Имитация возведена Тардом в основной механизм понимания. Даже, если человек не осознает, что понимает других людей, будучи сомнамбулой. Прежде всего, подражание объединяет людей, у которых есть нечто общее. Например, профессия. Затем, объединившись по одному признаку, люди начинают «цепляться» друг за друга через иные общие признаки, и через формирующиеся признаки, на основании имитации. Криминальная толпа, как и истинное броуновское движение, не важно, что она «натворила» (сожгла город, убила всех младенцев и стариков, разобрала рельсы и пустила под откос поезд) - не виновна, ибо, подражание исключает умысел; невольное подражание в состоянии сомнамбулизма, это действия механических тел; не случайно, люди не помнят, что они делали, будучи криминальной толпой. Тард абсолютизировал имитацию, как главный социальный феномен. И, поэтому, любое скопление где угодно, и по какому угодно поводу людей, ранее не знавших друг друга, считал чреватым криминалом. «Больше трех - не собираться!» - имеет, по Тарду, глубокий социально-криминальный смысл.

«Теплое броуновское движение» имеет толпа, когда аффект, сплотивший людей, например, паника при пожаре, возникшем в кинотеатре во время просмотра фильма, очевиден.

«Холодное броуновское движение» - это запредельный аффект, когда люди настолько оказываются чем-то поражены, что находятся в ступоре, не зная, что делать. Они, словно переминаются с ноги на ногу, периодически группами, образующими синусоиду, бросаются в разные стороны, охваченные то одним, то другим аффектом. Тип «холодного броуновского движения» запечатлели многие телекамеры 11 сентября 2002 года в Нью-Йорке.

Тип криминальной толпы «броуновское движение» детально изучен и описан вот уже двести лет. Этот тип - наиболее часто встречающийся, ибо причиной его являются всевозможные природные, бытовые, техногенные и социальные катаклизмы. Габриэль Тард превосходно описал имитацию - основной механизм, по его мнению, данного типа. Тем не менее, нет никакого метода нейтрализации «броуновского движения». Остается недоумевать, но точно также нет алгоритма самого «броуновского движения», которое в природе, как и в обществе, бывает также «теплым» и «холодным». У Тарда есть такой афоризм: «Быть в обществе, это, наполовину быть под гипнозом, а на другую - дураком!»

Вторым по частоте встречающимся типом криминальной толпы является «полет диких пчел в лесу». В записной книжке Эрнеста Хэмингуэя, посвященной наблюдениями, сделанными на полях сражения во время гражданской войны в Испании, есть данное сравнение. Оно возникло, при наблюдении, отступающих в панике солдат, разбитого отряда. Бой в разгаре. Но, в одном отряде убит командир, кончились боеприпасы. Дрогнули сначала задние ряды, сбивая с ног своих товарищей, они ринулись врассыпную. Но, обстреливаемые из-за засад с разных сторон, они сгруппировались, как бы двумя отрядами. Первый отряд представлял собой около двадцати человек. Они, убегая, побросав оружие, неслись, сломя голову, не видя, что впереди, и что под ногами, почти касаясь друг друга, плечами и локтями. В несколько метрах за ними бежала основная группа, свыше ста человек, которая повторяла очень точно все движения первой группы и ее маневры под градом пуль со всех сторон: приседание на бегу, падение и продвижение ползком, вскакивание рывком, продолжая бежать, делая большие зигзаги. Под градом пуль, бежавшим таким образом, в основном удалось скрыться в овраге. Противники «промазывали», ибо целились, видимо, по первой группе, более мобильной и кажущейся открытой.

Великий писатель, рассказывая о паническом бегстве деморализованных людей, создал яркий образ, который легко перевести в математическую модель. Он писал: «Расчет у врага был верный: нужно было уничтожить первую группу из пушки. Остальных тогда, можно было расстреливать из винтовок и пулемета». (Эрнест Хэмингуэй. «Записные книжки разных лет. Испания». М. «Художественная литература», 1963 г., стр. 162).

Тип толпы (деморализация это уже состояние делинквентности, если верить Сенеке!) «полет диких пчел в лесу», это, вне всякого сомнения, криминальная толпа. Во-первых, люди спонтанно собираются в толпу. Во-вторых, сознание у них сужено сильным аффектом - паническим страхом. В-третьих, они бежали от врага, не только оставляя своих раненых товарищей в разгар боя, но и, в точном смысле этого слова, бежали и по их трупам, и по их окровавленным ранам. Этот тип криминальной толпы чаще всего возникает под действием сильного аффекта, когда причина, его вызвавшая, продолжает действовать. Криминальная толпа данного типа, всегда действует стереотипно. Две основных характеристики могли бы быть исходной позицией для алгоритма данного типа: 1) маневренность; 2) разделение на две подгруппы. Если первая маневрирует, согласно встречающимся на ее пути опасностям и помехам, то вторая имитирует действия первой, больше ни на что, не обращая внимания.

Тип «бегущий табун лошадей» - следующий тип криминальной толпы. Его очень просто представить. С геометрической точностью он показан в советском фильме «Верные друзья». Героиня, попытавшаяся оказаться во главе табуна, и подчинить его своей воле (что ей почти удалось), демонстрирует и метод нейтрализации данного типа. Но, в отличие от лошадей, у человеческой криминальной толпы нет того стадного чувства, которое легко может остановить табун, если им овладеть. Поэтому «лидер», который берется нейтрализовать данный тип, должен: 1) войти ярким пятном в «туман» сознания криминальной толпы, и силой своей воле вывести ее из состояния сомнамбулизма, 2) овладев стихийно движущейся в пропасть массой, лидер еще должен четко себе представлять, что делать дальше?

Никакой тип криминальной толпы нельзя, конечно, понимать буквально. У одного и того же типа могут быть весьма различные алгоритмы. Так, например, лидер, повернувший за собой «бегущий табун лошадей», может сделать это, подобно легендарному римскому юноше Сцеволе. Он «повел за собой» сразу два «табуна», «бежавшие» на верную смерть, на встречу друг другу. По преданию, чтобы увести от осажденной римской крепости многочисленное войско этрусков, Сцевола прорвался в их лагерь, намереваясь убить царя Порсену. Но, этим путем он, скорее всего, не исполнил бы своей миссии. Свою миссию он исполнил, когда, будучи схваченным, деморализовал противника, показывая ему, какие люди в крепости, сжигая в пламени огня свою правую руку. (Кстати, «сцевола», по латински - scaevola, что значит, левша).

Алгоритм «бегущему табуну лошадей, потерявших ориентир, или, принявших за ориентир «блуждающие огоньки на краю пропасти» , найти также не сложно.

Этот тип криминальной толпы наша действительность демонстрирует постоянно. Любой массовый «бег» в тупик или в пропасть, - суть данного типа.

Четвертый тип криминальной толпы наиболее простой по алгоритму и сложный по разрушительным действиям, вирулентности, способности к непосредственным и отсроченным психическим эпидемиям. Этот тип можно обозначит по-разному. Ближе всего - «сельевой поток». Бунт, описанный Эмилем Золя в романе «Жерминаль» - типичный «сельевой поток».

Данный тип криминальной толпы часто возникает случайно, из-за пустяка, на заранее «подготовленной» почве (как на броненосце «Потемкин»). Агрессия, разрушение и гомицид. Иногда - суицид. Вот основные характеристики данного типа. Криминальная толпа в этом случае, не имеет четких границ, что ее резко отличает от предыдущих. Кроме того, она имеет тенденцию к беспредельному расширению своих границ, с вовлечением, чаще - насильственным, все новых и новых масс людей, трансформируя их, но не только путем одной имитации, как считал Габриэль Тард, но и двумя другими (как считал А.А. Ухтомский) способами: индукцией и интуицией.

«Заражение» не обязательно происходит в результате непосредственного контакта. «Вирус» криминальной толпы может легко преодолевать время и расстояние. «Сельевой поток» криминальной толпы, может уходить за «порог общественного сознания», как за «кору» земляной поверхности. Распространяться маскированно, прорываясь на «поверхность» в качестве единичных и ограниченных социальных групп. В сознании «носителей» данного «вируса» (например, серийных, стереотипных, не обязательно делинквентных, но и девиантных форм поведения), образуется то, что выдающийся немецкий психиатр и психолог Евгений Блейлер в конце Х1Х века назвал «констелляцией», а Карл Юнг, через четыре года спустя - «архетипом». (Подробно см.; Е.В. Черносвитов. «Прикладные методы социальной медицины». М. «Владос». 2002). «Вирус» криминальной толпы обретает вирулентность или в идентичных своему «прообразу» обстоятельствах, или когда его «носитель» слышит ключевое слово, или видит ключевой знак. Зная алгоритм криминальной толпы любого типа, можно дистанционно управлять ею через обыденные психологические структуры (и констелляция, и ключевое слово, и раппорт, и множество других психологических механизмов составляют обыденную психологию, обеспечивающую повседневное общение разного характера, от бытового, до профессионального и «нестандартного»).

В самом начале развала СССР был такой «эпизод» в сложном и огромном механизме разрушения империи. Однажды утром во всей стране внезапно исчезли спички. Конечно, в двух-трех городах это было подготовлено - первые, пробные PR! Но, в остальных городах, поселках и селах, спички исчезли словно чудом! (Подробно о таких «чудесах» той поры, читай: Е.В. Черносвитов. «Мы устали преследовать цели..?» «Наш современник». 1989, №9). В настоящее время, совсем иного типа криминальная толпа таким же чудесным образом вот уже несколько лет, то затухая на время, то возникая неожиданно вновь, распространяет свой «вирус» (алгоритм), в основном по России. Имеются в виду беспричинные, немотивированные и нелепые для исполнителей, побеги вооруженных солдат из воинской части, после расстрела ими своих товарищей. Судебные психиатры, которые обследуют оставшихся в живых военных преступников, считают их поступки «психологически непонятными». Криминологи-психологи сравнивают эти преступления с серийными убийствами.

(Здесь, кстати, следует напомнить, что во время, когда вся Европа была охвачена эпидемией «ведьм», когда почти каждая женщина, любого сословия, от 80-ти летней старухи до 5-ти летней девочки чувствовали себя ведьмами (суккубами) и подробно описывали свои «отношения» с дьяволом (инкубом), вплоть до таких «деталей», какого у него цвета, запаха, вкуса и температуры сперма, Европейские Государства вынуждены были принять юриспруденцию, направленную против ведьм, 1-ым Кодексом которой являлся «Молот ведьм» 1487 года. Так вот, в то время, в 15-17 века, «психологически непонятные» вначале самооговоры женщин, несмотря на то, что результатом расследования (инквизиция - от лат. inquisitio - розыск) inquisitio - розыск) которых являлось жестокое наказание инквизицией, вплоть до публичного сожжения на костре, очень скоро, менее, чем через год, стали вполне обыденными явлениями! И только самые решительные и жестокие действия инквизиции, по сути дела, спасли Европу.

Современные «колдуны и маги в трех поколениях», используя открыто средства массовой информации и неявную поддержку властных лиц в своей деятельности и в ее рекламе, по своей феноменологии являются криминальными толпами «сельевого» типа, а по «психологическим механизмам» - «серийными преступниками».

Литература: В.Б. Антонович. «Колдовство. Документы. Процессы. Исследование». СПб, 1877 г. Я. Шпренгер. Г. Инститорис. «Молот ведьм». Саранск. 1991. R.H. Robbins. “The encyclopedia of witchcraft and demonology”. N.Y. 1959)

Представленные выше типы криминальной толпы - далеко не все. Но они - наиболее встречаемые именно в наше время. Особенно, с 1997 по 2002 год. Одновременно эти типы весьма характерны и для многих современных стран, как развитых, так и не развитых, всех континентов. Типология криминальной толпы оставляет в стороне: политику, идеологию, религию, национальную психологию, культуру и демографию. Для нее, как не странно это звучит, данные параметры социума, в котором появляется и развивается тот или иной тип, не существенны. Причина, формирующая всегда определенный тип криминальной толпы, находится внутри этой толпы, как grenzbegriff (категория Марбургской школы неокантианства, как задача и предел, или как grenzbegriff ( категория Марбургской школы неокантианства, как задача и предел, или предельное понятие) процесса самоопределения. При всех типах криминальной толпы, причина ее остается вещью в себе. Но, это и не важно пенитенциарному врачу. Для него важно знать алгоритм криминальной толпы. Программу, которая неизвестна никому из числа составляющих криминальную толпу. Эту программу чаще всего не знает никто. Даже сам «программист». Блестящий пример тому поп Гапон. До сих пор не ясна его роль в походе к царю 9 января 1905 года. Если бы он был агентом охранки, и поход к Зимнему дворцу была программа, то вряд ли бы он нелепо эмигрировал, так, что не смог скрыться, был схвачен и повешен рабочими. Скорее всего, он был рядовым членом толпы, которая как раз внутри себя имела изначально grenzbegriff. А, поп Гапон, «по понятию!», оказался «козлом отпущения». Все «документы», разоблачающие его, как «агента охранки», были найдены не до того, как его повесили, а через несколько месяцев после!

Перечислим наипервейшие задачи, которые решает пенитенциарный психолог в современном мире, когда его «объектом» является криминальная толпа, а клиентами - «субъекты» криминальной толпы.

Для того, чтобы продемонстрировать сложности, которые возникают на пути у пенитенциарного психолога в подходах, как к «объекту», так и к «субъектам» криминальной толпы, приведем один пример.

«Казус 16» Весной 2002 года толпа «бритоголовых» учинила погром одного из московских рынков, избивая всех «кавказской наружности». Многим десяткам лиц были нанесены тяжелые увечья. Материальный ущерб был весьма значительный. По настоянию столичной общественности, были арестованы несколько участников разбоя. На них было возбуждено уголовное дело. Вот здесь то, с самого начала, возникают юридические сложности, которые даже самого активного и агрессивного участника криминальной толпы освобождают от обвинения как преступника. Дело в том, что криминальная толпа, даже если она была спровоцирована (суггестором или «программистом») на конкретные действия, совершает эти действия в состоянии суженого (помраченного) сознания. Следовательно, все ее «субъекты», достаточно им сказать «не помню, что делал!», «не знаю, как там оказался!», попадают под категорию невменяемости. Здесь как раз случай, когда дееспособные граждане оказываются временно невменяемыми, и это время выпадает на действия в криминальной толпе. Доказать, что гражданин № действовал в криминальной толпе, будучи в здравом рассудке и ясном сознании, невозможно. Конечно, если бы все погромы и антисоциальные действия, которые совершают современные криминальные толпы в разных частях земного шара, могли бы полностью фиксироваться на видиокамеры, тогда можно было бы среди субъектов криминальной толпы, действующих как сомнамбулы, выявить и «программистов», управляющих послушными «зомби-индукторами».

Работу пенитенциарного психолога с криминальной толпой можно условно поделить на два вида: 1) превентивную, 2) анти рецидивную. В каждом случае пенитенциарный психолог работает или с объектом (которым является определенный тип криминальной толпы), или с субъектами (членами криминального спонтанного сообщества).

Работа с криминальной толпой как объектом может быть разного рода. Например, пенитенциарный психолог может, изучив объективную криминогенную ситуацию, чреватую спонтанными делинквентным образованием, определить алгоритм и тип потенциально возможной криминальной толпы. Примеров различных криминогенных ситуаций из действительности России конца второго, начала третьего тысячелетия можно привести бесконечное число. Больше всего они касаются «захвата» собственности, смены «хозяина» собственности, разделение сфер влияния и т.д., и т.п. Так как при этом участниками событий, как показало время, одинаково могут быть представители всех социальных групп, то можно с полной определенностью констатировать, что, действительно, в подобных ситуациях, когда бывший коллектив начинает действовать как безликая масса, не важно, коллектив ли это рабочих винного завода, средств массовой информации, например, телевидения, или инженерно-технической интеллигенции, в любом случае действуют не психологические (тем более, не морально-этические, и даже не правовые факторы), а сугубо механические законы. Такие например, как перемещение твердых тел в газообразном пространстве, по закону броуновского движения. Следовательно, если пенитенциарный психолог сможет определить алгоритм и тип, точно также геометрическую фигуру спонтанного объединения людей, он, тем самым, будет в состоянии профессионально предотвратить возникновение криминальной толпы. Конечно, это, отнюдь, не значит, что пенитенциарный психолог может решить своими методами проблему, которая находится в основании криминогенной ситуации. Например, все того же дележа собственности. Но, это и не является его задачей. Как психолог, он должен во время диагностировать тип криминальной толпы, который непременно возникнет в данном конкретном месте, если не изменятся криминогенные обстоятельства.

Несколько иной план работы пенитенциарного психолога с субъектами, пережившими состояние «психического овладения», которое было с ними, как с участниками криминальной толпы. Ведь, у каждого субъекта криминальной толпы было аффективное расстройство сознания. Клиенты пенитенциарного психолога, если в момент общения с ним находятся в ясном сознании, являются вполне дееспособными гражданами. Но, как показывает психиатрическая практика, человек, перенесший хоть раз в жизни расстройство сознание, пусть даже в самой простой форме - в виде обморока, на всю оставшуюся жизнь остается с низким порогом сознания. Или, говоря другими словами, его психологическая защита оказывается с брешью. Такие люди - потенциальные субъекты всевозможных ситуаций, в которых воля и эмоции человека оказываются под чужым воздействием. При этом, люди, пережившие расстройство сознания в криминальной толпе, клинически не являются пациентами, и поэтому не нуждаются в лечении. Единственно, в чем они нуждаются - в профессиональной помощи пенитенциарного психолога.

Эта помощь, по существу, ничем не отличается от работы социального психолога с клиентом. Психолог использует метод аудиовизуально-хеморецепции, подходит к своему клиенту, как человеку, в котором, для целей социально-психологической работы выделяются: преморбид, habitus, patos et nozos, harizma, характер, тип личности (версия), половая дифференциация и т.д. ( см. Е.В. Черносвитов. «Социальная медицина. Курс лекций». Юнити. 2002).

Единственно, что отличает пенитенциарного психолога в работе с клиентом, например, от публичного врача, то что его клиент, будучи субъектом криминальной толпы, несмотря на невменяемость, в своем поведении проявил себя, как делинквентная личность. То есть, и в данном случае, пенитенциарному психологу придется ответить на вопрос о возможном рецидиве делинкветного поведения. Решить проблему генетического статуса клиента. Нужно отметить, что и в данном случае принцип презумпции невиновности пенитенциарным психологом не нарушается. Не важно, один или в толпе человек совершает преступление. Важно, что преступление совершено. Остается определить степень случайности в данном преступлении или - предрасположенность к нему.

В заключении данной главы еще необходимо сказать, что клиентами пенитенциарного психолога, как и для социального психолога, могут быть как частные лица, так юридические лица. Пенитенциарный психолог может работать как по контракту, так быть постоянным сотрудником той или иной организации.

 

Е.В. Черносвитов «ФОРМУЛА СМЕРТИ», Е.А. Самойлова «ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ».