Евгений Черносвитов.
Одна из не
тривиальных историй лорда Байрона. Или к вопросу о
причудах девственниц
(частное расследовние психопатолога).
Лорд Байрон, великий поэт и личность, в человеческой
истории уникальная, родился уродом с синдромом так
называемой конской стопы. Это редкое наследственное
заболевание, по мнению Бальзака м Фрэнсиса Гальтона,
несомненный признак вырождения. Чтобы быть точным,
заметим, что обе стопы у Байрона были «конские»
(паралич ахиловых сухожилий, при котором человек может
ходить только на цыпочках). Это уродство не помешало
Байроны стать непревзойденным фехтовальщиком, плавцом,
наездником во всех сражениях и армиях Байрон непременно
командовал кавалерийским полком. Он не только не
проиграл ни одной дуэли на шпагах или кулаках, но и
никогда не был ни ранен, ни избит. Есть все основания
считать, что Барон действительно переплыл в одиночестве
Женевское озеро в шторм (заплыв делал из Уши, что близ
Лозанны, в 1812 году). Но сначала вместе с морским
лейтенантом Икенхедом (9 мая 1810 года) он переплыл
пролив Дарданеллы за час 5 минут, опередив моряка на
пять минут. Читай:
Byron.
«Written
after swimming from Sestos to Abydos»).
Все же как личность
abnormal,
Байрон страдал расстройством настроения, которое
заставляло его внезапно срываться с места (где бы и с
кем бы он ни был), и идти, куда глаза глядят.
Психиатры этот состояние называют дромоманией. Если
отбросить возвышенные и романтические интерпретации в
отношениях Байрона к Греции (и другим «угнетенным»
народам), которой, как известно, он дал свободу, став
национальным героем, не проиграв ни одного сражения, то
и «походы» на войну в Грецию, и перверсные вылазки в
Венецию, скорее всего имеют один единственный
психологический механизм - дромоманию.
Дромомания, если следовать теории Альбрехта Дюрера
(см. «Четыре книги о пропорциях человека»), каким-то
образом связана с «конскими стопами». Как, наверное, и
другие «нестандартные» качества Байрона. Например. Он
довел своего единственного друга Перси Шелли фактически
до самоубийства, спровоцировав его, не умеющего не
только управлять яхтой, но и плавать, отправиться в
одиночестве, в ночь и шторм на «прогулку» по Женевскому
озеру (кстати, кто хоть раз был застигнут штормом на
озере, знает, что это как на картине Айвазовского
«девятый вал»; и современные крупные суда стараются в
шторм не ходить по озеру).
Под насмешки Байрона, Шелли отправился на маленькой яхте
в шторм ночью на прогулку по Женевскому озеру и
утонул. Выловлен он был рыбаками, опутанный сетью и
изрядно изъеденный рыбами, спустя неделю. Так вот,
Байрон, опознававший труп, сплюнул не из-за отвращения,
видя вздутое обезображенное тело друга, который при
жизни был куда красивее «красавчика» Байрона! А из-за
презрения, процедив сквозь зубы: «Так и не научился
плавать!» Все же Байрон сдержал клятву, данную Шелли:
ночью, один, собрав огромную гору, выброшенных штормом
деревьев, взгромоздил на ее вершиную труп Шелли и сжег
останки Перси, просидев у громадного костра всю ночь.
Потом собрал тщательно весь пепел в бочки из под
соленной рыбы, которые заготовил заранее, сел на яхту и
развеял пепел костра над озером.
Шелли никогда и ни в чем не
соперничал (да и мог ли?) с Байроном. Еще не будучи
лично знакомым с Бароном, Шелли везде, где только мог,
устно и письменно утиверждал, что в мире только один
поэт - Байрон! Перси бесропотно воспринял сообщение
Мэри, что она брасает его, ибо полюбила другого,
случайно встреченного на берегу Женевского озера, Байрона
(25 апреля 1816 года). Большо того, по предложению Мэри
и с согласия Байрона, Шелли стал настоящим его
другом. Ровно через девять месяцев Мэри Шелли
тайком от света родила от Байрона дочь
Аллегру (которая прожила всего 5 лет). С рождением
дочери с Байроном происходят весьма странные вещи.
Во-первых, сначала он уговаривает подругу Мэри Клер
Клермонт объявить, что это она мать Аллегры. Но это не
успокаевает в лорде сильнейшую тревогу по поводу
рождения дочери от любимой женщины. Поэтому он,
во-вторых, спешно едет в Англию, бросая чету Шелли,
Клер и Аллегру, к своей сводной (замужней) сестре
Августе Ли и уговаривает ее сообщить свету, что она,
Августа подлинная мать Аллегры, плода скрытой,
кровосмесительной любви и тайных встреч ее с Байроном.
Августа выполняет просьбу брата. ... В 1818 году Байрон
пишет для своей возлюбленной Мэри Шелли «Франкенштейна»
(до встречи с Мэри Шелли Байрон уже работал над
«Франкенштейном», сохранился черновик романа, под
названием «Возрождение урода»), который публикует под ее
именем (Мэри плохо писала даже письма), тем самым
подтвердив свое кредо: мужчина может доказать свою
любовь женщине только одним - сделав ее имя
бессмертным, как Данте и Петрарка (Августа Ли
увековечена в стансах). Видимо по причине, что в
числе возлюбленных Байрона было не мало Мэри (my
sweet
Mary):
это его кузина Мэри Дафф, это дочь фермера Джеймса
Робертсона, Мэри Энн Чаворт и еще с десяток загадочных
Мэри, Байрон увековечил Мэри Шелли, подарив ей
«Франкенштейна» (и, кстати, не посвятив ни одного
стиха)...
А, теперь, наконец к нашей главной теме - к
«причудам» девствениц.
И все же¸ прежде чем рассказать об одной
из них, над именем вот уже почти два века ломают
головы биографы, не зная, кому оно принадлежит? А знать
это чезвычайно важно, ибо из-за нее, Тирзы (Thyrza),
Байрон хотел покончить жизнь самоубийством (а, ведь,
«Чайльд Гарольд» еще не был дописан!). Читай:
«One struggle more, and I am
free»
и
«Euthanasia» (все
- 1812
г.)
Тирзу Байрон называл своей душой (my
Psyche).
Она скончалась 23 апреля 1815 года. На смерть своей
загадочной возлюбленной, барон написал трогательное и
очень мелодичноее стихотворение - «Oh!
Snatched away in beauty’s
bloom»,
а
также
- “My soul is dark”, “I saw the weep”
и
др.
В
стихах
Тирзе
Байрон
акцентуирует
мысль:
«And know, whatever thou hast been, tis
something better not to be».
Конечно, весьма
соблазнительно считать Байрона латентным самоубийцей.
Во многих стихах эти скрытые мотивы «не быть»
присутствуют. Например
«I would I were a careless child»: «Then
would I cleave the vault of Heaven, To flee
away, and be at rest».
Возможно это
даже мотивы не самоубийства, а конкретного желания не
быть? Ни этим ли объясняются нелепые упреки матери
(с раннего детства вплоть до ее смерти, когда Байрону
было 23 года): «You
ask
me if
me wish
to
be
given
birth?»
(«ты спросила меня, хочу ли я родиться?).
Кстати, этот вопрос, философски, глубже гамлетовского
вопроса...
Ровно год хранил Байрон верность Тирзе. Потом
появилась Мэри Шелли.
На берегу Северного моря, на скалах возвышается
замок, который был построен еще до нашествия кельтов.
Сейчас к нему проложена роскошная современная дорога,
освещаемая ночью, со столбиками с телефонами для
экстренной связи, круглосуточно охраняемая вертолетами.
Масса туристов посещают этот замок, ибо в нем хозяева
устроили 5-ти звездночный отель. Интерес к этому замку
подогревается двумя факторами. Во-первых, нынешнее хозяева
утверждают, что в их жилах течет кровь Байрона.
Во-вторых, в северо-западной башне замка есть небольшая
комната, где у потухшего камина, на кожанных стульях,
взявшись ха руки, сидят восковые Байрон и ... Тирза.
В 1811 году, в декабрьскую стужу, когда штормовой
ветер с моря нес потоки ледянного дождя со снегом,
около 20 часов, в кромешной темноте, около ворот этого
замка оказался Байрон, несколько суток бродивший по
болотам, голодный, промокший непрекращающимся ливнем до
мозга костей, истеганный колючим ветром. Он был в своем
обычном состоянии - дромомании...
Несмотря на свой весьма жалкий вид,
он сразу же был узнан хозяевами, назовем их
Wilberforce.
Байрон весьма гостеприимно был принят эти
хозяевами, веками заработавшими репутацию нелюдимых. Он
получил и горячую с травами ванну, теплое белье,
обильную пищу с предостаточно грога. После чего он
также получил робкое приглашение единственной дочери
хозяев, наследнице титулов и замка, 20-ти летней Тирзы
посетить ее личную библиотеку... В этой библиотеке они
до сих пор и сидят, взявшись за руки. Нужно сказать,
что уже тогда, в 1811 году, на Байрона шла настоящая
охота молодых женщин. Нет, отнюдь не бредивших стать
его супругой. Всеми ими овладевало одно желание -
родить ребенка от Байрона! Поэт хорошо это знал и в
душе возликовал (усталость как рукой сняло!), предвкушая
«десерт». Тирза пленила его с первого взгляда. Только
взглянув на нее (она появилась после того, как Байрон
утолил голод), он мгновенно почувствовал к ней
сильнейшее половое влечение (такое бывает после
длительного напряжения и физического изнемождения; вот
почему дарвишы и йоги так сексуальны, не поэтому ли
Рахметов спал на острых гвоздях? Не поэтому ли многие
мужчины любят и сейчас, под тонким шелковым бельем
носить волосяные, а то и железные вериги?).
Оставшись наедине с Тирзой в небольшой уютной и
теплой библиотеке, с рюмкой домашнего ликера, Байрон
приступил к самому откровенному обольщению. Всю ночь они
провели Здсь, в библиотеке, вместе, так и держась лишь
за руки. Всю ночь Байрон соблазнял Тирзу, прибегая к
богатейшему арсеналу Дон Жуана, читая ей самые
сладострасные стихи и рассказывая, называя вещи своими
именами, о своих вылазках в Венецию. Увы, двадцатилетняя
девственница (возраст, в котором целомудрие из
достоинства стремительно превращается в недостаток, корежа
личность и в прямом смысле слова, деформирая тело,
изменяя функционирование всех его органов и систем
организма) оставалась неприклонной. На утро,
отказавшись от завтрака, Байрон холодно поблагодарив
хозяев за гостеприимство и отказавшись поцеловать ручку,
которую продержал всю ночь, Тирзы, покинул замок... Но
любовь (а, может быть не любовь, а только страсть и
похоть злая?) к Тирзе остались. Они были в переписке.
Вскоре Тирза вышла замуж и родила сына. По его линии
владеют замком и нынешние хозева. Они пересмотрели свою
родословную, в пользу Байрона.
Стефан Цвейг месяц провел в замке
Wilberforce.
И разоблачил мошеничество двух поколений жителей замка,
написав правду о том, что не произошло ночью в
библиотеке Тирзы. Но, будучи человеком порядочным, он не
назвал ни замок, ии имя девушки (повторяю, таких
историй, как эта, у Байрона было предостаточно; походите
по замкам Англии и Шотландии, две трети которых ныне
отели, и в каждом третьем услышите историю, каким
образом у современных хозяев в жилах оказалась кровь
великого поэта.
С помощью лорда
Zivanovich
и профессора
McVay
мне удалось также получить архив
Wilberforce.
Так я раскрыл тайну имени Тирзы. Но, не это главное!
Я, неожиданно для себя, приобрел загадку девственной
души, которую не могу назвать иначе, как причуда.
Ни моего опыта мужчины, ни моего психологического и
клинического опытов не хватает, чтобы разгадать эту
загадку, которую оставила потомкам Тирза. Суть этой
психологической головоломки в неожиданном свете
представляет и всю историю, которая произошла в 1811
году в девичей библиотеке шотландского замка
Wilberforce
и самого Байрона! И все из-за дневника Тирзы, в
котором подробно описано все, что произошло между ней и
Байроном. Я провел графологическую экспертизу в
Скотландярде, чтобы убедиться, что дневник действительно
написан Тирзой.
Цвейг убежден, что Тирза не уступила соблазнам
Байрона и между ними ничего не было. Следовательно, ее
потомки просто мошенники (каких, подчеркиваем, не мало в
Великобритании, да и других странах Европы!). Но, куда
же, простите, деть документы, подтверждающие: 1) Байрон
не просто любил Тирзу, но гордился этой любовью и даже
жене показывал прядь волос Тирзы? 2) Стихи,
сублимировавшие суицидальные тенденции? 3) Стихи,
пронизанные глубокой болью и скорбью на смерть Тирзы? 4)
Подтверждаемый документами год полового воздержания
Байрона после смерти Тирзы, а затем безоглядная любовь
к Мэри Шеллии и оргии в Венеции, шокирующие даже тех,
кто хорошо знал половые подвиги поэта? 5) Наконец,
бесценный дар первой женщины, которая была у Байрона
после Тирзы - Мэри («Франкенштейн»)? Однако, возможно
Цвейг и прав, Байрон мог лююить Тирзу романтической
(«платонической») любовью...
В чем же шарада из дневника Тирзы?
В дневнике подробно и красочно описано, как Тирза
безуспешно соблазняла Байрона, прибегая к уловкам, о
которых потом ей было стыдно вспоминать (например: «He
can
see
my
titi
(bosom)», «
I
run
to
my
room
and,
o
God!,
take
off
my
shorts…
I am sitting at a short distance from
he, I am touching his knees… my
-
apart!».
Итак, Байрон, этот, согласно Андре Моруа, «подлинный Дон
Жуан», не смог (дело не в усталости 23-летнего мужчины,
владеющего самообладанием закаленного воина и не
иссякаемой потенцией) соблазнить девственную Тирзу (вряд
бы он ее запомнил, если обладал бы ей; а если бы
обладал, помня, то их встреча не была бы единственной).
Скорее всего, это так. Но вот почему Тирза
оклеветала, причем так бесстыдно, себя?» Зачем?
Причуда девственницы!
20.12.2006.
0 часов 12 минут. Москва.
