МАЙЯ
«И сам я сон...»
(Михаил
Михайлович Достоевский)
Я родился в сознании. Помню, как везли меня из
роддома до квартиры. Помню, как пеленала меня бабушка на
огромном столе в зале, под огромной хрустальной люстрой.
Помню, какие тяжелые шторы были на огромных окнах,
полузадернуты, а лучи яркого солнца били через тюль... Мама
не верила мне, когда я ей это рассказывал, и говорила, что
«я услышал все из рассказов бабушки». Тем не менее, она
подтверждала, что я «очень рано заговорил», но, сколько мне
было при этом месяцев, всегда затруднялась сказать,
подтверждая, что заговорил я до года.
С рождения был задумчив и производил
впечатление рассеянного. Так, например не сразу отвечал на
обращенную ко мне речь. Я хорошо знаю, что скрывалось с
самого начала под моей «задумчивостью»! Примерно до
сорока лет это мучило меня, хотя повседневная
реальность и уводила меня от моих мыслей. Но ночью, во сне,
эти мысли вдруг возвращались ко мне в сопровождении
сильнейшего (витального) страха. Суть которого можно
передать словами: я один во всей Вселенной! Этот
страх как правило вызывал другие мысли и другой страх:
что будет, когда меня не будет? Страх смерти у
меня (возникающий, повторяю, лишь по ночам во сне) был равен
вселенской гибели.
Днем, примерно с времени, когда я мог вертеть
головкой, сидя в кроватке, или на прогулке, наблюдая
окружающий меня мир, у меня всегда при этом была мысль:
зачем я все это придумываю? Ведь сразу не все, что я
видел, а, вернее, придумывал, нравилось мне. Что же
касается родных и других людей, появляющися в нашем доме, я
давно понял, что от моего желания ничего не зависит!
Я «вызывал» людей (например, бабушку, маму, папу) и которые
мне «нравились» и с которыми мне было хорошо и приятно, и
людей, например крестную бабу Дуню, которые мне не нравились
и с которыми мне не было ни приятно, ни хорошо. Когда баба
Дуня вдруг умерла, я мог честно признаться себе, что
умертвил ее. И был рад, что она перестала появляться у нас,
опасаясь, что верну ее обратно из могилы (меня носили на
кладбище). Конечно, и кладбище, и всех людей, собравшихся на
похоронах, придумал я.
Я придумал и собаку, Джека, красивую немецкую
овчарку, и кота Сэма. Я придумывал абсолютно все:
одежду, в которой были мои родители и бабушка, и посуду, из
которой ели родители и гости и кормили меня, и пищу, и
напитки, и цветы в горшках, и ковры на полу и стенах, и
книжные шкафы, и книги, и даже коврик у двери, который
сплела из разных цветных тряпок бабушка, и дверь, и то, что
за дверью. Короче, то, чего я не придумал, на Свете не
существовало! Но самое интригующее меня было то,
зачем я придумал Свет? А в этом Свете – себя самого, свои
ручки, ножки, животик, или то, что я видел, в придуманном
мной зеркале.
В одном я не был убежден, что то, что я
чувствовал и называл собой (без ручек, ножек и
туловища в целом) тоже придумал я. Но я не знал, кто
придумал меня? Это не мог сделать ни кто из людей,
окружавших меня, которых придумал я сам. Наверное поэтому, я
сильно боялся страха во сне, ибо оказывался в беспомощной
растерянности, куда я исчезну вместе со вселенной?
Я рано начал читать, еще до школы, в которую
пошел в 6 лет. Сначала читал все подряд, но быстро перешел к
умным книгам. Прочитывал собрание сочинений от
корочки до корочки. Так к 6 годам прочитал Драйзера, Оскара
Уайльда, Диккенса. В первом классе я приступил к чтению
французской литературы: Бальзака, Стендаля, Мопассана, Золя,
Доде, братьев Гонкуров. Моих родителей ничуть не беспокоила
моя необычность и взрослое отношение к литературе.
Мы с мамой даже обсуждали героев Диккенса и одновременно
читали одни и те же книги. Моя первая учительница очень
хотеля меня усыновить (она была молода, красива, но одинока.
См.: «Эротоман»). Я пошел в лесную школу в поселке
«Аэропорт» (аэродром строил мой отец), в 1 и 3 классы, а
потом – во 2 и 4. Так нас учили – два класса одновременно на
каждом уроке, ибо детей в поселке было мало. Конечно, меня
удивляло, зачем я придумал себе такую жизнь – переехать из
Москвы в тайгу. Где я придумал два барака – для летчиков и
для «зэков», которые строили аэродром. Многое, что
появлялось в моей жизни, меня удивляло, хотя и было приятно
(см. «Эротоман»). Я, кстати, одинаково воспринимал и
радости, и ужасы жизни... Но, в каждом конкретном случае,
как бы раздваивался: с одной стороны я чувствовал,
что все-все (и звездное небо над головой, и моральный закон
внутри меня) – это мое творение. А с другой – я был не при
чем: ибо творил помимо сознания и воли...
От Бальзака я узнал о просветителях
(«иллюминатах», как их называл мой друг, генерал ордена
иезуитов и профессор философии, потомок древнейшего рода
флорентийских аристократов, меценатов Рафаэля, падре Эджидио
Гуидубальдо – см. выше), и приступил к чтению Вольтера,
Дидро, Мотескье, Руссо, Кондорсе. Я понял, чтобы разобраться
в себе, я должен стать философом. Хотя, ни у одного из
просветителей (которых с их книжками конечно же придумал
тоже я) не нашел ответа, что я такое?
Я ни с кем не делился своими мыслями и
страхами, пока не подрос мой брат, Слава. Вот его то я
допекал, чтобы он доказал мне, что действительно
существует по-мимо меня! Я доводил его до слез, требуя,
чтобы он дал мне ясно почувствовать, что у него тоже есть
«Я», кроме моего. Правда, это продолжалось не долго, ибо он
пожаловался сначала родителям, что я к нему пристаю,
а потом и друзьям (у него их было достаточно, а у меня –
никого). Конечно же, он не смог объяснить им (ни родителям,
ни друзьям, что значит «пристаю»). Родители как-то
проигнорировали его жалобы, а вот друзья чуть меня не побили
(это тоже я «придумал»). У меня с братом (разница в возрасте
– год и три месяца), возможно из-за моих «приставаний» в
раннем детстве, всю последующую жизнь не простые отношения
(он все время меня в чем-то подозревает, хотя во всем мне
подражает, по мере своих возможностей, и построил жизнь с
моей помощью и по моим планам; тем не менее, семьями мы не
дружили никогда; Слава – участник боев за Даманский, боя с
американской атомной подводной лодкой в автономном плавании,
в котором получил ранение, а потом – орден; всю остальную
жизнь он прослужил в МВД СССР, немного воевал в Чечне,
вернее, обеспечивал тех.средствами разведку, он высокий
специалист по автоматике, телемеханнике и связи,
стажировался в Японии, сейчас на пенсии, комиссовался
полковником, отказавшись второй раз «воевать» в Чечне). Вот
такую жизнь я придумал брату Славе...
Я жил, то есть, продолжал сочинять жизнь со
всем ее содержанием. Отец построил аэродром под Охотском,
умер Сталин, и мы переехали жить в Хабаровск. Вот там-то я
придумал себе друга – Мишку Кирина, которому впервые
рассказал о своих чувствах. Мишка сразу стал моим
другом на всю жизнь, ибо не возражал, что я его придумал
вместе со всем остальным. Внимательно меня слушал около
года. А потом вдруг заявил, что «мое ощущение не
оригинально», что и ему «приходили подобные мысли»,
что он «преодолел их», и, главное, что помог ему
в этом великий польский мыслитель Станислав Лем.
Мишка очень подробно излагал мне мысли Лема, которые, по его
мнению, могли вполне «конкурировать» с идеями солипсизма.
О solus ipse, оказывается,
думал еще Сократ, а свою философию на этом принципе (я –
единственный, порождающий все, о чем знаю и узнаю) построил
английский философ Джордж Беркли, современник просветителей.
Нам тогда с Мишкой было по 12 -13 лет. Мы проводили чуть ли
не сутки, рассуждая о загадках Конкорана, Льюисе
Кэрролле, Беркли, Декарте и пытаясь доказать друг
другу, кто из нас первичнее, а кто – вторичнее...
Я не отказался от своих мыслей и страхов ни на
йоту. Ничего в действительности, в том числе и Мишка Кирин,
не нашлось, чтобы меня от них освободить. Но они, эти мысли
и ночные страхи, не мешали мне жить и действовать, дерзать и
мечтать, любить и ненавидеть, как всем остальным людям, с
которыми я встречался, вступал в разные отношения в
реальности, которую я зачем-то придумал. Только к 40 годам,
когда я развелся и второй раз (в 43 года) женился, похоронив
дочь, я как-то ушел от актуальности своих философских
переживаний-на-яву. Правда, была одна заковыка, которую
я обнаружил случайно, которая вполне объяснима физически и
математически (в 7 классе), но которая, по моим, тем не
менее, не коррегируемым ощущениям заставляла меня
думать, что в навязчивой обыденной реальности, в которой
мы живем, не все в порядке!
Как-то я держал обыкновенную школьную
деревяную линейку в руках. На ней были нанесены
милиметровые, полусантиметровые и сантимитровые деления и
обозначения каждого сантиметра. Длина линейки была 20
сантиметров. Ширина – два сантиметра. Толщина – 2 милиметра.
Я машинально поднес ее близко к глазам. Увидел, что длина ее
словно увеличилась, по сравнению с той, которая была, когда
я держал линейку перед собой, почти на вытянутых руках.
Тогда я взял и положил линейку на диван, который был в
двадцати метрах от моего стола, за которым я сидел. Линейка
явно уменьшилась. Я выбежал на улицу и положил линейку на
землю, постепенно уходя от нее. Скоро двадцатисантиметровая
линейка была длиной в один сантиметр! Я оглянулся, слегка
потрясенный, ибо меня поразил тот факт, какие на самом
деле вещи, да и люди, животные, которых я вижу на разных
расстояниях от себя? Да и мое собственное тело, какое
оно? Гулливер в стране лилипутов и Гулливер в стране
великанов – самая прозаичная книжка. В ней ни грана фантазии
и вымысла!
Были и другие, ни чуть не слабее, чем школьная
линейка, по разоблачающей реальность тенденции. Так для меня
страшной загадкой является «обычное» зеркало. Нет,
возлюбленная Кэрролла тут не при чем! Я никак не мог понять,
почему я должен верить, что в зеркале я вижу именно себя:
все правое моего тела превращается в левое, и наоборот,
левое – в правое (как потом, в 1968 году – см. выше, я
узнал, что это далеко не пустячек!). Всякий раз, когда я
смотрю в зеркало, я неосознано узнаю, сколько времени моему
телу осталось жить! Будучи врачом и психологом, я стал
хорошо понимать, что смотреть в зеркало небезопасно!
Ни для того, кто смотриться, ни для того, кому он дорог
(древние прекрасно это понимали, сочинив миф о Нарциссе и
Эхо: «Великий Пан любил Эхо, а она сохла по Нарциссу».
Некоторые этносы и религии и сейчас запрещают смотреться в
зеркало, например, наши старообрядцы). Как психолог, поясню:
Эхо высохла до того, что стала невидимой (!) исключительно
из-за «слабости» Нарцисса часами наблюдать свое зеркальное
отражение в пруду!). Начав стареть и изменяться внешне,
наблюдая это в зеркале, я всякий раз спрашиваю себя:
почему я должен верить глазам своим? Кстати, от Льюиса
Кэрролла ускользнуло главное при отражении в зеркале. Для
того, чтобы пройти через (through)
зеркало необходимо сначала войти в него. Но,
представьте, допуская, что сможете преодолеть апории Зенона,
поэтапное сближение с зеркальной поверхностью до тех пор,
пока не «сольетесь» с ней. Этот миг полного совпадение
отражаемого с отраженным абсолютно уничтожит отражаемое.
Поэтому, попасть в зазеркалье through
зеркало невозможно!
Канта поражало бездонное небо над головой.
По-видимому, моему все порождающему воображению есть предел:
небо над головой. И я должен жить с мыслью, что
никогда не увижу, что там, за небесным куполом? Точно также
я должен жить (и смириться) с мыслью, что вижу на ночном
небе звезды, которые не существуют миллионы лет! Логика
здравого смысла подсказывывает вывод: можно ясно, будучи
в рассудке, видеть то, что давно не существует. Став
психиатром, я узнал, что такое галлюцинации и бред. Но,
изрядно поработав в психиатрических клиниках, общаясь с
огромным количеством галлюцинирующих больных, а также
больных с нелепыми, для нормальных людей, бредовыми идеями,
я все же никак не могу понять, почему наипростейшие (по
структуре) галлюцинации и бред сильнее всего остального в
человеке? Так, вот классический пример, описанный во многих
книгах по психиатрии. Здоровые и молодые муж с женой пришли
с работы и дружно сели ужинать. Об их ноги терлась их
любимая кошка. Вдруг кошка сказала мужу человеческим
голосом, чтобы он взял нож, вырезал им у жены сердце и
накормил сердцем жены ее, кошку. Муж сделал это без
колебания. В моей психиатрической практике был такой случай.
Муж с женой и годовалым ребенком возвращались на поезде
после прекрасного отдыха в Крыму. Сидели за столиком в купе,
и пили чай с печеньем, обмениваясь впечатления от отдыха.
Веселые, загоревшие и хорошо отдохнувшие. Окно в купе было
открыто. Ребенок мирно спал, посапывая, на коленях матери.
Неожиданно муж, продолжая что-то рассказывать и улыбаясь
жене, поднялся, перегнулся через стол и взял мальчика с
колен жены. Она едва успела раскрыть рот, чтобы что-то
сказать ему, как он одним движением выбросил ребенка в окно,
мчавшегося с огромной скоростью поезда, непрерывая свой
рассказ и улыбаясь... В психиатрической больнице я никак не
мог добиться от него признания, что заставило его выбросить
своего первенца в окно? Не сказал он, и при выписке из
больницы после полугодового лечения... И не скажет никогда!
Другой мой «казус» (см. «Казусы» в приложении
к моему учебнику для ВУЗов «Полный курс социальной медицины»
(совместно с Е.А. Самойловой. Москва – Лондон, 2007) из
обыденной жизни. Есть у меня коллега и друг, который
живет и работает в США. Будучи по предкам русским, он часто
навещает Россию. Мы с ним знакомы вот уже 20 лет, ибо у нас
общие научные интересы (таким я его придумал). Как-то летом
забрели мы с ним (было это в начале «перестройки») в
маленькое кафе. Был июль, жарко, в кафе было много мух. Мы
ужасно устали, бродя по улицам и переулкам Москвы и страшно
хотели есть. Нам трудно было «оторвать задницы»
(его выражение) от стульев, чтобы уйти из-за мух и поискать
более приличное кафе. Поэтому мы смирились. Ожидая, когда
нас обслужат, мы, несмотря на усталось, оживленно спорили (о
чем – не помню; мы с ним всегда о чем-то спорили!). И тут я
заметил, что он резко взмахивает руками не для того, чтобы
отпугнуть мух, а для того... чтобы поймать, пролетющую мимо
него муху и отправить ее себе в рот! При этом, он не
переставал говорить, умудряясь передними зубами раздавливать
муху, а затем, проглатывать. У меня высокий порог рвотного
рефлекса (как у каждого патологоанатома), поэтому я долго
наблюдал за ним, удивляясь, как он совмещает речь и
«пережевывание» и проглатывание мух, не меняясь в лице.
Наконец я не выдержал и спросил его: «В Америке мухи –
деликатес?» Он меня не услышал! Я несколько раз повторил
(по-разному) вопрос о мухах. Он прекрасно слышал каждое мое
слово из нашего спора, но его слух словно имел фильтр, не
пропуская мои слова о мухах. Он продолжал ловить и жевать
мух и во время еды и питья, глотая их с котлеткой и пивом...
Я попытался вернуться к мухам у меня дома (где мух небыло,
точно!), когда мы медитировали на диване после сытного
ужина. Бесполезно! Он ничего о мухах не слышал! Тогда
я провел такой эксперимент. Написал на листе бумаги свой
вопрос: «Ты в кафе съел несколько дюжин мух… Это твоя
слабость? Или в Америке мухи съедобны?» Протянул лист
ему и попросил прочитать и ответить на мой вопрос. Он взял
лист и, прочитав, вопросительно взглянул на меня: «Это что
за шутка, коллега?» Я попытался рассказать ему, как он ловил
и ел мух в кафе. Он напряженно и подозрительно смотрел на
меня. Потом со словами: «Я и не собирался у тебя ночевать!»,
– встал, обнял меня за плечи, похлопал по спине и направился
к выходу. Я видел, что он меня не понял, и решил, что
никогда не узнаю, почему мой американский коллега ловил и ел
в постсоветском кафе постсоветских мух!
Почти поголовное увлечение современной
молодежи (и не только молодежи) тату, пирсингом и
шрамированием (здесь же –голые животики), то есть,
одичание, также не мотивировано, как серийные
убийства, педофилия, альтернативный секс, перекраивание
своего тела («эстето»-хирургия), параклинический
гомосексуализм и пр. Все это в одном ряду с
пожиранием мух и психопатологией. Все это – я
недосмотрел и не додумал (не придал серьезного значения),
создавая Свет. В своей душе я не нахожу ничего, что могло бы
быть ответственным за эти издержки современной жизни.
Поэтому, не найти ничего и в чужих душах, что бы объяснило
бы, например, почему здоровая девушка с красивыми густыми
волосами обрезает их и вытравливает химическим средствами,
придавая волосам неестественный цвет.
Магия секса (либидо, по Фрейду)
охватывает нас с раннего детства. Мы, мужчины, как
зачарованные всю жизнь склонны рассматривать половые органы
своей возлюбленной, испытываем неистовое желание проникнуть
в ее полости... Половое влечение ничем нельзя
объяснить, только им самим: оно есть, или его нет. И
человек не властен вызвать его, или погасить.
Предчувствие оргазма – наиболее сильная вещь в половом
влечении, хотя появляется в нем не сразу. А сам оргазм?
Отбросьте магию, и останется приятное щекотание в очень
маленькой части тела, совсем не эстетической, сопровождаемое
выделениями, дурно пахнущими, если вы не во власти магии
секса! (тогда эти выделения – запах женщины, амброзия).
Какая-то сила, не зависящая от воли человека (моей воли,
создателя этого мира) принуждает его и к сексу, и к
наслаждению обнаженными формами вожделенного «предмета». Не
эта же сила заставляет прорастать зерно на выжженой солнцем
глинистой почве или сквозь асфальт? Не эта же сила
заставляет ночных бабочек, слепых, не чувствующих тепло, но
ощущающих боль, лететь на огонь, обжигаясь и падая, вновь и
вновь, хоть на одном оставшемся крыле, без усиков и с
кипящим в тельце содержимом? Если такая сила есть, то она и
создала мой мир через меня и вместе со мной, проносит меня
по жизни, принуждая не жить, а, чаще, выживать, не замечая
этого принуждения...
Но вновь – не верь глазам своим, не верь
ушам своим, не верь рукам своим и остальным органам чувств +
и шестое чувство. Во сне все органы чувств спят.
Понаблюдайте спящего! Разбудите хоть один орган, например
обоняние, поднеся к носу вещество с сильным запахом, и
спящий проснется. Но когда мы точно знаем, что сон это
просто сон! Охваченные сновидениями, самыми нелепыми (не
реальными), мы разве сомневаемся в их реальности? Все, что
собрал Артемидор в «Онейроике» – пережитые, и переживаемые
вновь и вновь в сновидениях вещи вне реальности,
подлиннее реальности, ибо в реальности можно сомневаться, а
в них – нет.
Да что – реальность? Когда с ней считались?
Вот сейчас она трещит по швам. С одной стороны –
всевозможные сюрреальности (которыми так богата
человеческая повседневная жизнь, от сюрреальности
алкогольного опьянения, до опьянения запахом любимой женщины
или беспредметного ужаса). С другой стороны – монстр
всевозможных виртуальных реальностей, начало которым положил
корень квадратный из -2. Повседневная реальность последних
десятилетий сама выбивает почву (чувство реальности)
из-под своих «ног» – историческую правду и традицию.
Оставим в стороне веру, запечатленную в рукописном
слове (вместо реального чуда) (см. экспозицию
выставки в Британском музее: май, 2007 год). Что происходит
с так называемым фольклером? Сказочные и былинные
герои и злодеи исчезают в небытие один за другим, освобождая
место в человеческой памяти и грезах (в бытие)
«сделанными» (понимай как психиатрический термин!)
чебурашками, гарри-поттерами, ночными дозорными, горцами,
волкодавами и всех мастей пришельцами из виртуальных
квазимиров, типа «пятого элемента» и «чужого».
Человек создает отвратительных, уродливых и – чрезвычайно
милых шреков. Человеку явно чего-то не хватает среди
живых тварей, спасенных Ноем! Так, еще недавно, можно было
встретить на городских улицах цивилизованных стран женщин,
психически нездоровых, таскающих прижатую к груди
запеленованную куклу. Они говорят с куклой, и кукла отвечает
им своим голосом. Сейчас пышущие здоровьем, и не
только женщины, но и мужчины в цветущем, как правило,
возрасте, таскают на своих аксессуарах, брелках, одежде и
т.д. разных существ. Пока – молча.
Crazy frog в 2006 году покорил
весь цивилизованный мир. Это тоже сделал я! Интересно, это
было в моем замысле с момента создания Света и появления в
нем меня, или пришло с годами? А, может быть, я создаю
нечто, а потом оно начинает жить своей жизнью, независимо от
моего сознания? Так, я зачем-то создал «внучку» великого
русского поэта, на которого я в детстве был внешне очень
похож; а эта старуха в самый неподходящий момент кинула
своего «дедушку», променяв на «евроремонт» своей квартиры!
Вообще-то, разве бывают у гениев «внучки»? Там, где я и
они (а не оно!), нет ни времени, ни пространства, ни
«родства»!
Бабушка, поливая меня, сидящего в тазике,
теплой водой из кувшина с макушки, приговаривала: «С гуся
вода с Женички вся худоба!». Только в эти минуты меня
охватывало состояние, вернее, я возвращался в состояние, из
которого создал Свет, мир, реальность и самого себя, сначала
растущего, а потом стареющего. Там не было ни времени, ни
пространства, ни этой страшной силы, которая заставляет все
и вся ж и т ь и пугает смертью! Никаким способом
сам я, будучи взрослым и прекрасно помнящим это состояние
до жизни, войти в него никак пока не могу. Может, тогда
войду, когда уберу себя и весь Свет из поля органов
чувств, вместе со временем и пространством!
А теперь самое главное. Гипнологи и
психопатологи знают, что такое отрицательные
галлюцинации. Когда человек абсолютно не видит, что
перед его глазами. Так, он может не видет своей руки,
которая у него функционирует в полном объеме. Может не
видеть половины своего туловища. Может не видеть человека
(несколько человек), которые перед ним. Не только не видеть,
но и не слышать. Человек точно также может не видеть и не
слышать, и совсем потерять себя самого. И не только во сне
без сновидений или в обмороке. Например, человек «может»
превратиться в невидимку, как превращался чеширский кот
перед Алисой, оставляя в пространстве лишь свою улыбку (см.:
феномен чеширского кота. Е.В. Черносвитов. «Общая
психопатология». Москва - Лондон. 2007 г, стр. 237). Отсюда,
один весьма не тривиальный вопрос: всех ли людей мы видим
в обыденной жизни, с кем общаемся?
Совсем не обязательно наши удачи приписывать
ангелу-хранителю, а неудачи – недотыкомке (мелкому бесу)!
Не рук ли, первое и второе, людей, которые рядом с нами,
но мы их не знаем, потому что не видим? (ведь, знать, не
равно видеть).
Что же касается положительных галлюцинаций,
то в некоторых случаях они могут быть (люди-галлюцинации)
полнокровнее «реальных» живых людей, и восприниматься нами
всеми пятью органами чувств + шестым чувством. Мы и
видим их, и слышим, и можем заключить в крепкое объятье,
почувствовав каждой клеточкой их телесное существование. Мы
можем разговаривать с ними по мобильному телефону,
заниматься сексом, кормить и убивать! Короче, общаться на
все 100! Мы можем включать их в общение с другими «реальными
людьми». И пусть это нам только «кажется»! Но,
порожденные моим сознанием люди всегда в нем, в сознании и
находятся, и при этом у них нет никакого недостатка ни в
сущности, ни в существовании, в сравнении с
людьми, которые мнят себя существующими отдельно от
моего сознания и моего общения (контакта прямого или
опосредованного средствами массовой коммуникации) с ними.
Прочитайте, например, «Золотой осел» Апулея!
Итак, я никогда не узнаю, сколько людей со
мной общается в данный момент (их может быть больше
или меньше) видимых. Следовательно, я не знаю, и
никогда не узнаю кто есть кто? Ибо не знаю,
сколько? Сначала надо ответить на вопрос:
How many? (в наше время это
равносильно – how much?), только
потом – Who is who?
...А реальность – реальна? Какая она,
реальность, наш повседневный мир? Как только я пошел в школу
и у меня впервые обнаружили при медицинском осмотре большую
разницу в зрении между правым (-2) и левым (100%) глазами, я
наглядно понял, что вижу не то, что есть на самом
деле, и что видят люди со 100% зрением на оба глаза! Как
только окулист подобрал мне линзу на правый глаз, через
которую я видел на все 100 (как сейчас говорят, когда надо и
когда не надо) и одел на меня очки (левый глаз – простое
стекло, а правый – линза) мир для меня резко изменился! Он
стал чужим, искусственным, сделанным! Я это сказал
окулисту, она посоветовала мне поносить очки, исправляющие
правый глаз, обещая, что я «привыкну». Я пытался привыкнуть
и не смог! Из-за разницы в зрении меня не взяли во флот, о
чем я грезил, и поэтому я стал врачом (а, что еще
придумаешь?)...
Когда я познакомился с великим польским
актером Збигневым Цыбульским (Збышеком) незадолго до его
гибели, и он подарил мне свои черные очки (я так и не знаю
правды: черные очки для Збышека были необходимы для его
сценического образа; или у него действительно была
светобоязнь? Это не знал и его друг, гениальный режиссер
ХХ-го века, создавший «Солидарность» – см. «Человек из
мрамора», «Человек из металла», «Без наркоза» Анджей Вайда),
я стал, возможно, подражая Збышеку, носит его очки
круглые сутки и в любую погоду: в проливной дождь, в пургу,
при ярком солнце. Я сидел в них ночами в тайге и тундре
перед пылающими огромными кострами (так я лишился оправы,
однажды задремал возле костра на снегу и уронил очки в него;
стеклам хоть бы что, а оправа расплавилась; до сих пор не
могу подобрать к стеклам оправу – ни в России, ни в странах
Европы, а в Польшу все как-то попасть не могу!). Когда я
лишился очков Збышека, а другие не смог носить (!), то долго
вспоминал и узнавал, ставшую чужой для меня
реальность-без-очков-Збышека! Моя вторая жена Марина (из
рода декабриста Муханова), всесторонне одаренная и красивая
женщина, как-то выслушав сотый раз мой рассказ о Збигневе
Цыбульском и его черных очках, вдруг взяла и написала
«Розовые очки» (см. «Сто первый километр». Издание 2-ое,
дополненное, Москва – Лондон, 2007). Ее рассказ – не
фантазия! Розовые очки пострашнее для реальности, чем
черные! Насколько и почему – это в рассказе Марины
(опубликованном ранее отдельно в разных советских,
российских и зарубежных журналах, – всех не назовешь!)
...Кто носит очки (и какие), никогда не знает
это... Есть очки-хамелеоны, манипулирующие реальностью. Есть
зеркальные очки, уничтожающие того, кто в них смотрит...
Получается, что слеп не тот, кто не видит. В точном смысле
слова слеп тот, кто думает, что он видит то, что видит.
Слепой Гомер увидел Трою. А близорукий немец Генрих Шлиман
раскопал ее через тысячу лет.
Начало третьего тысячелетия новой эры
(иллюминатов) ознаменовалось, между прочим, повсеместной
модой на очки. Сейчас их столько на людях, сколько не
было за всю историю человечества. Философ Спиноза,
великолепный шлифовальщик и знаток линз, настолько не
доверял реальности, что восстал против нее, за что был
изгнан из своей общины и подвергся херем. Он верил
только в геометрию, а марксисты, наверное в насмешку, писали
в своих книгах о нем, как о материалисте.
...Приезжая, обычно ночью, летом на дачу в
Завидово, я раздеваюсь до гола и иду на земляничную
поляну. Я ложусь, сначала на живот, и нюхаю землю, пока
из сознания не улетучится малейший намек на мир городской
жизни на асфальте, из которого я вырвался. Потом
переворачиваюсь на спину и смотрю в небо, не важно, покрыто
оно ярким звездным шатром или затянуто непроглядными тучами.
Запах земли при этом остается со мной... Я точно знаю, что
это не был сон. Точно также знаю, что в реальной
жизни этого никогда со мной не было. Я помню (не знаю, с
какого времени) два свои состояния. В обоих меня
телесного нет.
В одном состоянии я лечу с большой скоростью
над безбрежным лугом, с высокой ярко зеленой травой, сплошь
покрывающей все пространство. На каком-то участке слева луг
внезапно переходит в пространство, покрытое, толи огромнымси
булыжниками, толи – высохшими и поваленными, как буреломом,
серыми, без коры, деревьями и кустами. Я иногда подлетал к
границе луга и бурелома (камнепада), заглядывая за нее и
разглядывая, что подо мною. Нисколько не сбавляя скорости.
На каком-то участке моего полета над травой я издалека видел
«пятно» из темнозеленой высокой травы. Подлетая к нему, я
начинал чувствовать, как пьянящие запахи, сопровождающие
меня весь полет, становятся интенсивнее, насыщеннее, богаче
различными ароматами. Нигде на Земле я таких запахов не
ощущал. Запах земли на моей завидовской земляничной поляне
также не имеет никакого сходства с теми запахами. И еще, я,
кажется, «приземлялся» на луг, там, где трава была
темнозеленой, с дурманящим запахом... В это мгновение я
начинал ощущать чудное тепло, на земное тепло ничем
это тепло не похоже... Летал я всегда в полной тишине и в
прекрасных, щемящих сердце, сумерках. Силой воли и
воображения я не могу вызвать это состояние, и помню его,
скорее шестым чувством.
Второе состояние иное. Я вдруг, опять же в
сумерках (!) оказывался посреди безбрежного океана. И
я, опять же в полной тишине, плыл легко и свободно,
всегда справа налево. Плыл, неторопясь, не ощущая
воды телом (которго у меня словно и небыло!). Но при этом
знал, что плыву брассом. Мне было хорошо, легко и
свободно. Я не думал, куда и почему я – в океане, один,
плыву? Ни о каких берегах я не думал. Я просто наслаждался
всем, что имел: океаном, одиночеством и плаванием!.. Это
состояние также не зависит от моих физических и психических
качеств.
Когда были эти состояния – я не знаю!
Повторяю, что точно – не во сне, и не наяву, ни в грезах, ни
в болезни. Сколько мне было лет, когда эти состояния были, я
не знаю, и сколько раз я бывал в них, не знаю тоже (точно
знаю, что много, и тогда – часто)...
Самая «большая» иллюзия, из всех иллюзий,
которые окружают меня (и каждого человека, где и когда бы он
ни жил!), это иллюзия чувства жизни. Иллюзия,
повторяю, чувства, что я живу. Я нахожу простой ответ
на вопрос, почему ни один мыслитель (будь-то философ, типа
Декарта, Юма, или Канта, Гегеля, Фихте, Конфуция и Лао-Цзы,
Бадараяны и Рамакришны, будь-то психолог, типа Титченера,
Фрейда, Ясперса или Маслоу) никогда не додумывал до
конца. Все наши отцы и учителя утверждали или
опровергали, изощряясь, всегда одно и то же – свое
собственное «Я». Честно, мне не известен ни один мыслитель,
ни один знаток человеческой души и духа, который мог бы
прорваться через гипнотизирующую реальность собственного
эгоизма! И западные мистики всех мастей, и восточные
эзотерики всех времен и народов, никто не поступился
принципом эгоизма! Все вопросы о жизни и смерти и самые
глубокие ответы на них – то же суть эгоизм! “Cogito
ergo sum”, “Bundle or collection”,
«Я есмь Я», «Я – Оно – сверх Я», «абсолютная идея», «вещь-в
себе» (noumenon) - все это
обыкновенный эгоизм. Как и Брахман и Атман, Ян и Инь.
Удивительно, что Льюис Кэрролл, увидевший
улыбку чеширского кота, и оказавшийся, таким образом на
пути преодоления эгоизма, не пошел дальше! А ведь оставалось
несколько шагов до уничтожения эгоизма тотально!
Этого монстра реальности. Почему бы Алисе не услышать
мяуканье, повисшее в воздухе после исчезновения кота, или
продолжать ощущать его запах, или, как при прикосновении, –
шелковистость его шерстки. Лизнуть исчезнувший мокрый и
теплый носик чеширского кота и открыть для себя, что кошачьи
сопли, даже если их как бы и нет, такие же на вкус,
как и ее, Алисины, собственные? Короче, Кэрролу оставалось
развести по обе стороны зеркала все, что приносят нам и
всем позвоночным, двенадцать пар (!) черепно-мозговых
нервов... (рыбам и земноводным – 10 пар).
С середины двадцатого века психологи и
нейрофизиологи вынуждены были различить правое и левое
(полушария головного мозга?) функционально. Вспомнить
гностиков и каббалу. Наши соотечественники и мои друзья
– коллеги (я горжусь этим!) – Тамара Амплиевна Доброхотова и
Наталья Николаевна Брагина (и почему они при жизни не
признаны великими?) в советском институте имени Николая
Ниловича Бурденко, тщательно описали основные феномены
нарушения функциональной асимметрии при различных
очаговых поражений головного мозга (при опухолях, инсультах,
ранениях, метастазах рака головного мозга и т.п.). А, многие
их явные и скрытые последователи, поторопились и увлеклись
разделением функций на «правые» и «левые», приписывая
их полушариям. Так появились фикции и мифы о «правом» и
«левом». (Опущу, известные всем «посвященным»
характеристики). Хотя, развести полшария и
посмотреть, что получится, смог бы легко любой, кто знает
анатомию головного мозга и как «заморозить» мозолистое
тело (corpus callosum), 0,5 мл. 2% новокаина! Именно так
можно получить и «доктора Джекила» и «мистера Хайда» в одном
человеке одновременно и в одном месте, и даже общаться с
обоими на равных). Кстати, искусственное (или в
результате травмы) расщепление полушарий головного мозга
полностью опровергает и миф об Инь и Ян, и миф о мозговой
бисексуальности человека. Ибо расщепленый мозг мужчины
дает двух мужчин, а расщепленный мозг женщины дает двух
женщин, и никогда – мужчину и женщину! Только фантазеры, в
духе Отто Вейнингера, девственника из «Черного
человека» Есенина, все еще блефуют на темы («в
теме», как сейчас любят говорить) Василия Васильевича
Розанова, не поняв, его тонкой иронии и оглушительного
сарказма по поводу гомосексуализма и содомии! (читай
внимательно «Люди лунного света»). Ну и пусть их!
Ни органическое расщепление головного мозга,
ни эндогенное расщепление психики (при
sch) не приводят, повторяю, к
преодолению все того же эгоизма. Следовательно, не
снимают проклятые вопросы о жизни и смерти...
А вот расщепите последовательно все пары
черпно-мозговых нервов, не нарушая целостности corpus
callosum (300-от миллионов нервных волокон!) и получите
одного живого человека вне времени и пространства! Он
исчезнет, как чеширский кот в инобытие (не буду
расшифровывать: это мое Know how
(by what means)). А, так как этот
«человек» будет не в зазеркалье, а по нашу сторону
зеркала, то получится эффект чеширского кота, но
наоборот: с лица, вместе с улыбкой, «сойдет»
функциональная асимметрия. А с ней – чувство жизни!
Предлагаю пофантазировать о жизни без чувства жизни.
Или – life after feeling life!
Это, милостивые судари и сударыни, покруче будет, чем
пресловутые бредни о life after life
or
life after death! Вот тебе и
альтернативное сознанию состояние! Никем еще не
описаная ultima fula…C
исчезновением элемента хиральности исчезнет различие
души и тела. Произойдет, как с кошкой (а не с
котом!) Эрвина Шредингера, о которой нельзя сказать,
жива она или мертва (утверждение, что
«кошка жива» убивает кошку наповал! Утверждение, что
«кошка мертва» «оживляет» это загадочное животное)!
... Для человека без чувства жизни (по ту
сторону жизни и смерти) нет аксиомы реальности.
Как нет аксиомы непреодолеваемого (по эту сторону жизни и
смерти) эгоизма (Я)... Барьер реальности, который
создают наши органы чувств (5+ 6-ое чувство) между нами,
по ту сторону эгоизма, и миром (а не реальностью)
исчезает вместе с разведением по полюсам 12-ти пар
черепно-мозговых нервов. Что за этим барьером? Возможно –
мокша. Но кто знает, что это такое? Мы знаем лишь сансару, и
то как миф...
...Аборигены Австралии и Новой Зеландии, с
одной стороны, обладают mana
(сверхсилой), с другой стороны – подчинены
mana (см. To
walkabout). Их жены только тогда считают себя
беременными (от русского слова бремя!), когда дух
входит в их плод. Это может быть, в каждом отдельном
случае, в любой период беременности (и в первый, и во
второй). Если же дух не соизволит войти в плод, жены –
аборигенши, изгоняют плод из своего чрева (что не понятно
белым "оккупантам Австралии"), не зависимо, как протекает
беременность, и то, что плод жив и здоров (с точки зрения гиппократового акушерства)...
Лев Николаевич Толстой в
1900 году, за 10 лет до своей смерти, написал «Живой труп»,
обозначив своего героя термином из древнеславянского
фольклора. Как И.С. Тургенев, характеризовав моего тезку
(Евгения Васильевича Базарова) фольклорным словом нигилист
(отнюдь не древнегреческого и латинского происхождения, как,
по невежеству, принято считать), породил самостоятельное
направление в экзистенциализме – нигилизм (форма сущности и
существования, жизни и смерти), так Л.Н. Толстой породил
зомби. Если даже во второй половине двадцатого века в
Голливуде конкурировали два сюжета фильмов, дающих
фантастические сборы – Байроновский-Мэри Шелли Франкинштейн,
зомби зазеркалья: мёртвое тело и живая душа, и Дракула
(персонаж румыно-молдавского фольклера), то вот уже 15 лет
ветку первенства держат зомби
(см. Американский
бокс-офис: живые мертвецы, атакующие обитателей
супермаркета, потеснили «Страсти Христовы» с первого места.
После трех недель безраздельного владычества бога,
воскресающего из мертвых, ему на смену пришли воскресающие
из мертвых люди. Новый ужастик «Рассвет живых мертвецов»
(Dawn of the Dead), стартовав неожиданно резво, потеснил с
первого места фильм Мела Гибсона «Страсти Христовы».
Ожидалось, что картина с бюджетом в 26 миллионов соберет в
первый уикенд не больше двадцати. Однако фильм собрал
$27.300000. Старая любовь не ржавеет. Старая любовь – это
оригинальный вариант истории, снятый Джорджем Ромеро в 1979
году. Тот «Рассвет живых мертвецов» представлял собой
среднюю часть великой трилогии Ромеро, ставшей классикой не
только жанра, но и вообще независимого кинематографа.
Погрузив мир в хаос войны с упырями, поднявшимися из могил в
результате катастрофы, Ромеро исследовал ксенофобию,
консумеризм и милитаризм с невероятным изяществом и
сардоническим чувством юмора)
...Мокша, мана и зомби –
жалкие намеки на life after
feeling life…
Утверждаю и подтверждаю: никакой мистики и
эзотерики в том, о чем я написал выше, нет...
Копирайт: Марина Альфредовна Черносвитова,
Екатерина Александровна
Самойлова,
Оксана Альфредовна Яблокова, -
2007
